| |||
Пантелеймон Сергеевич Романов. Значок • Все авторы -> Пантелеймон Сергеевич Романов. Пантелеймон Сергеевич Романов. Значок На улице, около дверей домового комитета, уже с шести часов утра толпился народ. Какой-то человек стоял с листом и вписывал туда фамилии подходивших людей. Проходивший мимо милиционер с револьвером на ходу крикнул: -- Вы своих гоните на площадь, а там укажут. После работы всем работавшим будут выданы значки.-- И ушел. -- Зачем-то, миленькие, народ-то собирают? -- спросила, подходя, старушка лет семидесяти. -- Ай ты не записывалась еще? -- сказал малый в сапогах бутылками, в двухбортном пиджаке. -- Нет, батюшка... -- Что ж ты зеваешь! Сейчас уж погонят. Записывайся скорей. -- Господи, чуть-чуть не опоздала,-- говорила старушка, отходя после записи,-- голова, как в тумане, совсем заторкали. -- Скоро ли погоните-то? -- кричали нетерпеливые голоса. -- А куда итить-то? -- Чума их знает. Таскают, таскают народ... -- Не таскают и не чума их знает,-- сказал бритый человек в солдатской шинели,-- а предлагают всем сознательным гражданам идти на праздник труда. На него все испуганно оглянулись и замолчали. Только какая-то торговка, в ситцевом платье, с платочком на шее, сказала: -- Взять бы сговориться всем и не ходить, что это за право такое выдумали. -- А добровольно идти или обязательно? -- Добровольно,-- отвечал человек с листом: -- с квартиры по одному человеку. -- А ежели не пойдешь, что за это будет? -- Черт ее знает... Говорят, значок какой-то выдавать будут. -- А у кого не будет значка, тому что? -- А я почем знаю, что ты ко мне привязалась, у коммунистов спрашивай. Гоняй их, чертей, да еще объясняй все. И так голова кругом идет,-- проворчал человек с листом. Торговка в ситцевом платье задумалась, а потом сказала: -- Взять бы сговориться всем да не ходить. -- Ты тут сговоришься, а на другой улице не сговорятся, вот и попала,-- сказал бывший лавочник в старых лаковых сапогах. -- А тут значок еще,-- говорили в толпе.-- Черт его знает, может быть, он ничего не значит, а может, без него никакого ходу тебе не будет. Вот теперь калоши, говорят, выдавать скоро будут... Придешь получать,-- значок ваш предъявите. Нету? -- Ну и калош вам нету. -- Это-то еще ничего: а как вовсе тебя вычеркнут? -- сказал кто-то. -- Откуда? -- Там, брат, найдут откуда. -- Ну, кончайте разговоры и айда на площадь.-- В ряды стройся! -- Чисто как на параде,-- сказал чей-то насмешливый голос. -- Это еще что... А в прошлый раз нас коммунист гонял, так песни петь заставляли, вот мука-то. -- Равняйся! -- крикнул человек с листом, задом отходя на середину улицы, как отходит командир, готовящийся вести свой полк на парад. -- Старуха, что ты тыкаешься то туда, то сюда! Раз командует равняйся, значит, должна становиться. По улице идите, куда на тротуар залезли? -- О господи батюшка!.. -- Шагом!.. Марш!.. Куда опять на тротуар полезли? Что за оглашенные такие!.. -- Да я беременная... -- Так что ж ты затесалась сюда. Усердны, когда не надо. С квартиры по одному человеку сказано, а их набилась чертова тьма. -- Без калош-то оставаться никому не хочется,-- сказал чей-то негромкий голос. -- Домой иди, ведь сказано тебе...-- говорили беременной. -- Значка, боюсь, не дадут. -- Вот окаянные, разум помутили этим значком. Бабка, не отставай! Когда подходили к площади, навстречу показался еще отряд с оркестром музыки и с красными знаменами. Встречные шли, переговариваясь, с веселыми лицами и даже приветственно помахали платками и шапками. -- Этих уже окрестили,-- сказал бывший лавочник. Вдруг передние остановились. -- Чего стали? -- кричали задние, поднимаясь на цыпочки. -- Не знают, куда дальше гнать. Пошли спрашивать. -- Тут бы лопаток с вечера наготовить, работу загодя придумать, и отделались бы все в два часа,-- проговорил какой-то волосатый человек.-- А теперь жди, стой. -- Пусть руки отсохнут, ежели лопатку возьму,-- сказала торговка в ситцевом платье. -- Знаем мы, как они лопатки выдают,-- привезут по одной лопатке на пятерых и ладно. -- И слава богу, по крайней мере руки не поганить об такую работу. -- Не очень-то слава богу. Скажут, не работала -- без значка и останешься. Торговка сердито замолчала, потом, немного погодя, сказала: -- Я не виновата, что у них лопаток нету, а раз я была, значит, должны значок дать. -- С ними пойди потолкуй. Скажут: в очередь бы работала. -- Лопатки везут. Разбирай, не зевай,-- торопливо крикнул кто-то. Все бросились к телеге. А впереди торговка в ситцевом платье. Она схватила за конец метелки, которую держала другая женщина. В воздухе замелькали руки, лопатки, метелки. Слышались голоса испуганных и прижатых к телеге людей. -- Чего вы! Ай одурели? Эй, баба, что ты, осатанела, что ли! Ты ей так руки выдернешь,-- кричали на торговку. Милиционер, схватив двух женщин сзади за хвосты и оттягивая их назад, говорил: -- Успеешь! Обожди! Обожди! -- Совсем взбесился народ! Ктой-то еще про калоши тут вякнул. Наказание, ей-богу. Бритого человека в солдатской шинели в первую же минуту сбили с ног, и он, чтобы не быть раздавленным, залез под телегу и выглядывал оттуда. -- Так его, черта, не проповедуй,-- крикнул кто-то. Торговка в ситцевом платье отвоевала лопатку, а другая, вырывавшая у нее, сорвав себе руку, грозила ей из-за телеги кулаком и кричала: -- Я те дам, как из рук вырывать, поскуда поганая. Взбесилась совсем, с руками рвешь. -- А ты не цапайся раньше других. Одна уж готова все ухватить. -- Шагом марш! -- Вот и отмеривай улицу,-- говорил какой-то трубочист с метелкой на спине,-- до сорока лет дожил, троих детей имею. Минут через пятнадцать опять остановились около площади. -- Что опять стали? -- На место пришли. Пошел спрашивать, да что-то опять, знать, не так. Все смотрели на площадь, которую, переговариваясь и смеясь, с вспотевшими лицами мели мужчины и женщины. -- Празднуют,-- иронически сказал лавочник.-- Заместо того, чтобы сговориться всем и уйти, гнут себе спину. Эх, лошадиное сословие!.. -- Куда ж ты их пригнал сюда?-- крикнул стоявший на площади высокий человек с лопаткой в руке. -- А я почем знаю?.. Мне сказано сюда... -- Что, у них там шарики, что ли, в головах не работают,-- уж третью партию ко мне присылают. Я и с этими-то чертями не знаю, что тут делать. -- Что, ай назад? -- спрашивали у провожатого. Тот нахмуренно подходил, ничего не отвечая. Потом вынул платок, отер им вспотевший лоб и, оглянувшись зачем-то по сторонам, хмуро и неопределенно махнул платком вдоль улицы: -- Пошел туда!.. -- С вечера бы надо придумывать работу,-- сказал опять длинноволосый человек. -- Мы прошлый раз так-то помучились. Народу нагнали пропасть, не найдем никак, что делать, да шабаш. Все заставы обошли. До шести вечера ходили. Спасибо, провожатый хороший попался,-- все-таки выдал значки. -- Что ж вы бродите до двенадцати часов, как сонные мухи! -- крикнул какой-то военный, быстро проезжавший на лошади, как ездит управляющий, осматривая в поле работы,-- пристанища себе нигде не найдете? -- А что ж, когда отовсюду гонят,-- сказал угрюмо провожатый. -- Голова-то не работает ни черта, вот вас и гонят. Поворачивай назад. Идут молча, словно утопленники... -- Вот к этому ежели бы попали, беспременно петь заставил бы,-- сказал лавочник.-- Из этих самых, должно. -- Как же, так и повернул,-- проворчал провожатый, когда военный скрылся за поворотом. И продолжал вести дальше. Увидев на углу пустыря разваленный дом, он остановился и крикнул: -- Перетаскивай кирпичи к забору да засыпай ямы. Только проворней, а то ежели до трех часов не кончите, значков не выдам. -- Слава тебе господи, наконец-то определились. -- Да, спасибо, домишко этот подвернулся, а то бы до вечера ходили. Все лихорадочно принялись за дело. Один рыл лопатой, а пятеро стояли сзади него в очереди и поминутно кричали на него: -- Да будет тебе, не наработался еще! -- Уж как дорвется,-- не оттащишь. Бабушке-то дайте поработать, уважьте старого человека... А проходившие мимо говорили: -- Усердствуют... Вот скотинка-то... Когда кончили работу и стали выдавать значки, оказалось, что старушке не хватило значка. -- Какой же тебе значок, когда тебе больше шестидесяти лет, могла бы совсем не приходить. -- Господи батюшка, ведь вы ж меня записали. Вот все видели. -- Не полагается. Поняла? Свыше пятидесяти лет освобождаются от работы. А тебе сколько? -- Семьдесят первый, батюшка. -- Ошалела, матушка, приперла. -- Стоит в голове туман какой-то, ничего не поймешь,-- сказала старушка. -- По тротуару теперь можно итти? -- Можно... -- А значок на грудь прикалывать или как? -- спрашивала беременная. -- Это ваше личное дело. Все возвращались веселой толпой со значками на груди и смотрели недоброжелательно на встречающихся прохожих, шедших без значков. -- Все прогуливают, ручки боятся намозолить,-- сказала торговка,-- и чего с ними церемонятся? Хватали бы их на улице да посылали. А старуха спешила сзади всех и бормотала: -- Вот стоит в голове туман,-- ничего не поймешь... Не пропустите: • Пантелеймон Сергеевич Романов. Терпеливый народ (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Плохой председатель (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Комната (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Инструкция (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Слабое сердце (рассказ) Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |