Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Случайная статья

Аркадий Тимофеевич Аверченко. Аполлон (Из сборника «Весёлые устрицы»)


Все авторы -> Аркадий Тимофеевич Аверченко.

Аркадий Тимофеевич Аверченко.
Аполлон (Из сборника «Весёлые устрицы»)

Однажды в витрине книжного магазина я увидел книгу… По наружному виду она походила на солидный, серьёзный каталог технической конторы, что меня и соблазнило, так как я очень интересуюсь новинками в области техники.


А когда мне её показали ближе, я увидел, что это не каталог, а литературный ежемесячный журнал.


— Как же он… называется? — растерянно спросил я.


— Да ведь заглавие-то на обложке!


Я внимательно всмотрелся в заглавие, перевернул книгу боком, потом вниз головой и, заинтересованный, сказал:


— Не знаю! Может быть, вы будете так любезны посвятить меня в заглавие, если, конечно, оно вам известно?.. Со своей стороны могу дать вам слово, что, если то, что вы мне сообщите, секрет, — я буду свято хранить его.


— Здесь нет секрета, — сказал приказчик. — Журнал называется «Аполлон», а если буквы греческие, то это ничего… Следующий номер вам дастся гораздо легче, третий ещё легче, а дальше все пойдёт как по маслу.


— Почему же журнал называется «Аполлон», а на рисунке изображена пронзенная стрелами ящерица?..


Приказчик призадумался.


— Аполлон — бог красоты и света, а ящерица — символ чего-то скользкого, противного… Вот она, очевидно, и пронзена богом света.


Мне понравилась эта замысловатость.


Когда я издам книгу своих рассказов под названием «Скрежет», то на обложке попрошу нарисовать барышню, входящую в здание зубоврачебных курсов…


Заинтересованный диковинным «Аполлоном», я купил журнал и ушёл.


* * *


Первая статья, которую я начал читать, — Иннокентия Анненского — называлась «О современном лиризме».


Первая фраза была такая:


«Жасминовые тирсы наших первых мэнад примахались быстро…»


Мне отчасти до боли сделалось жаль наш бестолковый русский народ, а отчасти было досадно: ничего нельзя поручить русскому человеку… Дали ему в руки жасминовый тирс, а он обрадовался, и ну — махать им, пока примахал этот инструмент окончательно.


Фраза, случайно выхваченная мною из середины «лиризма», тоже не развеселила меня:


«В русской поэзии носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…»


Это было до боли обидно.


Я так расстроился, что дальше даже не мог читать статьи «О современном лиризме»…


* * *


Неприятное чувство сгладила другая статья: «В ожидании гимна Аполлону».


Я человек очень жизнерадостный, и веселье бьёт во мне ключом, так что мне совершенно по вкусу пришлось предложение автора:


«Так как танец есть прекраснейшее явление в жизни, то нужно сплетаться всем людям в хороводы и танцевать. Люди должны сделаться прекрасными непрестанно во всех своих действиях, и танец будет законом жизни».


Последующие слова автора относительно зажжения алтарей, учреждения обетных шествий и плясов привели меня в решительный восторг.


«Действительно! — думал я. — Как мы живём… Ни тебе удовольствия, ни тебе веселья. Все ползают на земле, как умирающие черви, уныние сковывает костенеющие члены… Нет, решительно, обетные шествия и плясы — вот то, что выведет нас на новую дорогу».


Дальше автор говорил:


«Не случайно происходит за последние годы повышение интереса к танцу…»


«Вот оно! — подумал я. — Начинается!..»


У меня захватило дыхание от предвкушения близкого веселья, и я должен был сделать усилие, чтобы заставить себя перейти к следующей статье:


«О театре».


* * *


Автор статьи о театре видел единственное спасение и возрождение театра в том, чтобы публика участвовала в действии наравне с актёрами.


Идея мне понравилась, но многое показалось неясным: будет ли публика на жаловании у дирекции театра, или актёры будут уравнены с публикой в правах тем, что им придётся приобретать в кассе билеты «на право игры»… И как отнесутся актёры к той ленивой, инертной части публики, которая предпочтёт участию в игре — простое глазение на все происходящее…


Впрочем, я вполне согласен с автором, что важна идея, а детали можно разработать после.


* * *


Вечером я поехал к одним знакомым и застал у них гостей.


Все сидели в гостиной небольшими группами и вели разговор о бюрократическом засилье, указывая на примеры Англии и Америки.


— Господа! — предложил я. — Не лучше ли нам сплестись в радостный хоровод и понестись в обетном плясе к Дионису?!


Моё предложение вызвало недоумение.


— То есть?..


— В нашей повседневности есть плясовой ритм. Сплетённый хоровод должен нестись даже в будничной жизни, перейдя с подмостков в жизнь… Позвольте вашу руку, мадам!.. Вот так… Господа! Ну зачем быть такими унылыми?.. Возьмите вашу соседку за руку. Что вы смотрите на меня так недоумевающе? Готово? Ну, теперь можете нестись в радостном хороводе. Господа… Нельзя же так!..


Гости растерянно опустили сплетённые по моему указанию руки и робко уселись на свои места.


— Почему вам взбрела в голову такая идея — танцевать? — сухо спросил хозяин дома. — Когда будет танцевальный вечер, так молодёжь и потанцует. А людям солидным ни с того ни с сего выкидывать козла — согласитесь сами…


Желая смягчить неловкую паузу, хозяйка сказала:


— А поэта Бунина в академики выбрали… Слышали?


Я пожал плечами.


— Ах, уж эта русская поэзия! В ней носятся частицы теософического кокса, этого буржуазнейшего из Антисмертинов…


Хозяйка побледнела.


А хозяин взял меня под руку, отвёл в сторону и сурово шепнул:


— Надеюсь, после всего вами сказанного вы сами поймёте, что бывать вам у нас неудобно…


Я укоризненно покачал головой и похлопал его по плечу:


— То-то и оно! Быстро примахались жасминовые тирсы первых наших мэнад. Вам только поручи какое-нибудь дело… Благодарю вас, не беспокойтесь… Я сам спущусь! Тут всего несколько ступенек…


* * *


По улице я шагал с тяжёлым чувством.


— Вот и устраивай с таким народом обетные плясы, вот и води хороводы! Дай ему жасминовый тирс, так он его не только примахает, да ещё, в извозчичий кнут обратив, тебя же им и оттузит! Дионисы!


Огорчённый, я зашёл в театр.


На сцене стоял, сжав кулаки, городничий, а перед ним на коленях купцы.


— Так — жаловаться?! — гремел городничий.


Я решил попытаться провести в жизнь так понравившуюся мне идею слияния публики со сценой.


— …Жаловаться? Архиплуты, протобестии…


Я встал с места и, изобразив на лице возмущение, со своей стороны, продолжал:


— …Надувалы морские! Да знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…


Оказалось, что идея участия публики в актёрской игре ещё не вошла в жизнь…


Когда околоточный надзиратель, сидя в конторе театра, писал протокол, он поднял на меня глаза и спросил:


— Что побудило вас вмешаться в действие пьесы?..


Я попытался оправдаться:


— Тирсы уж очень примахались, господин околоточный…


— Знаем мы вас, — скептически сказал околоточный. — Напьются, а потом — тирсы!




Не пропустите:
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Золотой век (Из сборника «Весёлые устрицы») (рассказ)
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Мозаика (Из сборника «Весёлые устрицы») (рассказ)
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Ложь (Из сборника «Весёлые устрицы») (рассказ)
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Робинзоны (Из сборника «Весёлые устрицы») (рассказ)
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Русалка (рассказ)


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru