В комнатке, мне перешедшей в наследство, 
      Мне, исключительно мне одному, 
Годы терплю я чужое соседство, 
      Годы чужую терплю кутерьму 
Публики пёстрой, где верует каждый     
В то, что кого и чего я ни жаждай, 
Должен я всё позабыть – и однажды 
      Всем существом подчиниться ему! 
 
Вот предо мною солдат здоровенный, 
      Грубый детина, кулачный боец. 
Нынче – растратчик вполне откровенный, 
      Завтра – вполне откровенный купец. 
Сердце любое захочет, – получит 
И разобьёт, если сердце наскучит. 
Совесть его никогда не замучит: 
      Он приручил её, пошлый хитрец! 
 
Рядом – священник, что склонен к расколу 
      (Видно, в душе он – чуть-чуть хулиган!). 
Любит священник воскресную школу, 
      Любит кадило и любит орган. 
Всякую мистику любит он исто, 
Любит он фразу, – была бы цветиста, 
Любит он ближних душой альтруиста 
      Всех – и не только одних христиан. 
 
Третий – сомнений тяжёлое бремя 
      Носит и носит в усталой душе. 
Младшего брата в последнее время 
      В нём признавать начинаю уже. 
Прошлое счёл он печальной ошибкой, 
Твёрдую почву – текучей и зыбкой 
После того, как добавил с улыбкой 
      К слову «учитель» приставочку «лже-». 
 
Тщетно пытается некто четвёртый 
      Преодолеть полосу неудач. 
Вряд ли, с персоною встретясь потёртой, 
      Скажешь впоследствии: тёртый калач! 
Робкий, затурканный жизнью дурацкой, 
Сворой преследуем он адвокатской. 
Жизнь его – спор утомительно-адский, 
      Скрытые слёзы и сдержанный плач. 
 
В комнатке скромной, почти без убранства, 
      С каждой минутой грустней и грустней: 
Тени собой заполняют пространство 
      С каждой минутой тесней и тесней, 
С каждой минутой нервозней и резче. 
Мгла надвигается люто и веще,  
В ней растворяются люди и вещи, 
      Святость и грех растворяются в ней. 
 
Сколько теней здесь, лишь Богу известно. 
      «Пусть, – рассуждаю я, глядя во тьму, – 
Воинство это вполне бестелесно,  
      Тесно становится даже ему». 
Бьются жестоко солдат и мошенник, 
Бьётся отшельник, хоть силой скуденек, 
Из-за меня, – и дрожу, холоденек, 
      Жду и дрожу, что достанусь… Кому? 
 
Если меня неудачник получит, 
      Бедность со мною займётся муштрой. 
Если священник, – он догмой замучит 
      Мыслей моих независимый строй. 
Старые лица, новые лица, – 
Что ещё в жизни со мною случится? 
А – ничего: сомневаясь, влачиться 
      Буду по ней, как и прежней порой.

© Перевод Евг. Фельдмана

Источник: Все переводы Евгения Фельдмана на сайте Английская поэзия