У воробьев совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи -- пичужки скучные и обо всем говорят, как в книжках написано, а молодежь -- живет своим умом.

Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать -- что такое божий мир и годится ли он для него?

-- Что, что? -- спрашивала его воробьиха-мама.

Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:

-- Чересчур черна, чересчур!

Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

-- Чив ли я?

Мама-воробьиха одобряла его:

-- Чив, чив!

А Пудик глотал букашек и думал: "Чем чванятся -- червяка с ножками дали -- чудо!"

И всё высовывался из гнезда, всё разглядывал.

-- Чадо, чадо, -- беспокоилась мать, -- смотри -- чебурахнешься!

-- Чем, чем? -- спрашивал Пудик.

-- Да не чем, а упадешь на землю, кошка -- чик! и слопает! -- объяснял отец, улетая на охоту.

Так всё и шло, а крылья расти не торопились.

Подул однажды ветер -- Пудик спрашивает:

-- Что, что?

-- Ветер дунет на тебя -- чирик! и сбросит на землю -- кошке! -- объяснила мать.

Это не понравилось Пудику, он и сказал:

-- А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет...

Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил -- он любил объяснять всё по-своему.

Идет мимо бани мужик, машет руками.

-- Чисто крылья ему оборвала кошка, -- сказал Пудик, -- одни косточки остались!

-- Это человек, они все бескрылые! -- сказала воробьиха.

-- Почему?

-- У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?

-- Зачем?

-- Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек...

-- Чушь! -- сказал Пудик. -- Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.

Пудик не верил маме; он еще не знал, что если маме не верить, это плохо кончится.

Он сидел на самом краю гнезда и во всё горло распевал стихи собственного сочинения:

Эх, бескрылый человек,

У тебя две ножки,

Хоть и очень ты велик,

Едят тебя мошки!

А я маленький совсем,

Зато сам мошек ем.

Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка -- рыжая, зеленые глаза -- тут как тут.

Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:

-- Честь имею, имею честь...

А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у нее дыбом встали -- страшная, храбрая, клюв раскрыла -- в глаз кошке целит.

-- Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети...

Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями -- раз, раз и -- на окне!

Тут и мама подлетела -- без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:

-- Что, что?

-- Ну что ж! -- сказал Пудик. -- Всему сразу не научишься!

А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них -- рыжая, зеленые глаза -- и сожалительно мяукает:

-- Мяа-аконький такой воробушек, словно мы-ышка... мя-увы...

И всё кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста...

1912