Всякому известно, какие они, херувимы: головка да крылышки, вот и все существо ихнее. Так и во всех церквах написаны.

И приснился бабушке сон: херувимы у ней в комнате летают. Крыльями полощут по-ласточьи, под самым потолком трепыхаются. Прочитала им бабушка Херувимскую, и всякую молитву про херувимов вспомнила -- прочитала, -- а они все под потолком трепыхаются.

Так стало жалко бабушке херувимов. И говорит -- какому поближе:

-- Да ты бы, батюшка, присел бы, отдохнул. Уморился, поди, летать-то.

А херувим сверху ей, жа-алостно:

-- И рад бы, бабушка, посидеть, да не на чем!

И верно: головка да крылышки -- все существо ихнее. Такая уж их судьба херувимская: сесть нельзя.

В нелепом сне над старой бабкой Россией трепыхаются херувимы. Уж умотались крылышки, глянут вниз: посидеть бы. А внизу страшно: штыки -- и взвиваются херувимы вверх со всего маху:

-- Упразднить законы -- вопче.

Уж под самым под потолком трепыхаются, уж некуда дальше, а надо: такая их должность херувимская -- трепыхай дальше:

-- Рубить головы гильотиной.

-- Ой, батюшка-херувим, отдохнул бы, присел...

-- Я рад бы, бабка, да никак нельзя...

И не нынче-завтра встрепыхнет херувим дальше:

-- Пытать на дыбе. Сечь кнутом. Рвать ноздри.

Жалко херувимов, такая их судьба несчастная: в нелепом сне трепыхаться без отдыху, потолок головой прошибать, покуда не отмотают себе крылышки, не загремят вниз торчмя головой.

А внизу -- штыки.

1917

Источник: http://az.lib.ru/