Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Пантелеймон Сергеевич Романов. Глас народа


Все авторы -> Пантелеймон Сергеевич Романов.

Пантелеймон Сергеевич Романов.
Глас народа

Разнесся слух, что комитеты будут уничтожены и вместо них организуются Советы. Из Москвы с завода приехал Алексей Гуров и каждый день собирал около себя молодых солдат, вернувшихся с фронта, и говорил с ними о чем-то.


Старые члены комитета, в особенности лавочник, ходили встревоженные. Лавочник, поймав кого-нибудь на дороге, говорил:


-- Что делается!.. Только было начали налаживать, а они теперь все насмарку пустят. Ведь эта голытьба окаянная сама никогда ничего не имела и других теперь хочет по миру пустить.


Прежде, когда лавочник был председателем, он был строг и недоступен, и у мужичков уже начало накопляться недовольство им. Но теперь он стал такой хороший и разговорчивый, что все растрогались и говорили:


-- От добра добра не ищут. Нам новых не надо.


-- Ведь они все разбойники,-- говорил лавочник,-- ведь у них ни бога, ничего нет.


-- Это верно, о боге теперь не думают.


-- И потом, нешто они дело тебе понимают! -- продолжал лавочник.-- На кажное дело нужна особая специальность, а они, кроме того, что глотку драть, ни на что больше не годны.


-- Это что там...


-- Мы трудились для вас, можно сказать, все начало положили, они хочут готовенькое подцапать, а нас долой. Правильно это?..


-- Кто там хочет! -- послышались голоса.-- Мы выбирали вас, значит -- наша воля. Нам нужны дельные, одно слово, чтоб человек основательный был. А это что... Голытьба! Так она и всегда голытьбой будет не хуже этого Алешки. В пальто ходит и думает... Когда только этот корень окаянный выведется!


-- Значит, поддержите? -- спрашивал лавочник.


-- Не опасайтесь. Мы за вас, как один человек, поднимемся... Глас народа, брат, одно слово. Раз уж мы выбирали, на вас положились, значит, крышка.


-- А то придут какие-то голодранцы, у которых материно молоко на губах не обсохло, и пожалуйте, выбирайте их.


-- Силантьич просит того... чтобы поддержать его,-- говорили мужики тем, которые не присутствовали на беседе.


-- Это можно.


-- Ну видишь, все, как один человек, за тебя стоят. Ставь брат, магарыч. Не выдадим! Хоть иной раз и прижимал нашего брата, ну, да что там, без этого нельзя.


-- Ведь обязан был, на основании,-- говорил лавочник.-- Ежели бы моя воля, так я бы со всеми, как с братьями. А ежели иной раз за дело, так ведь сам понимаешь -- нельзя.


-- Правильно! -- говорили мужики.-- А что строг бывал, так с нашим братом иначе и нельзя; ты с ними хочешь по-благородному, а они тебе в карман накладут.


-- Значит, буду надеяться?..-- спрашивал лавочник.


-- Сказано уж, чего там! Прямо как один человек встанем.


В воскресенье около школы толпились мужики. Все сидели на траве, на бревнах, курили, говорили и поглядывали на дверь школы, куда пошли молодые солдаты с фронта с высоким человеком в пальто с барашковым воротником.


-- Что-то они дюже долго разговаривают-то там?


-- Хочут умными себя показать.


Из школы вышел солдат и позвал всех на собрание.


В передней части школы, где обыкновенно заседал президиум комитета, за столиком сидел Алексей Гуров, и около него два молодых солдата в шинелях и в шапках.


-- Шапки-то можно бы и снять,-- сказал кто-то негромко в задних рядах.


-- У них головы воздуху не терпят,-- ответил насмешливый голос.


Лавочник стал на виду у окна передней части школы и водил глазами по лицам. Все ему подмигивали. Степан, товарищ председателя, кротко сидел на подоконнике. Николая-сапожника не было видно,-- очевидно, опоздал на собрание.


Сидевший за столом Алексей Гуров, так же, как и лавочник, тоже смотрел на все, как бы следя, чтобы не было лишней толкотни и чтобы все скорее расселись. Лицо его было серьезно. Он не узнавал знакомых, как будто совсем не тем был занят.


-- Словно начальство какое... Сел себе за стол, никто его не просил... Чего же это Силантьич-то молчит?


-- Нахальный человек, и больше ничего,-- кому охота связываться.


-- Все равно. Раз против него все, тут сколько ни нахальничай, толку не будет,-- говорили в разных углах.


-- Сели? -- раздался голос сидевшего за столом.


-- Сели...-- сказали недовольно сзади.


-- Ну, вот и ладно. Вы прежним президиумом довольны?


-- Довольны! -- сказали дружно голоса, и многие посмотрели при этом на лавочника.


Лавочник опустил глаза.


-- Хорошо. Теперь по декрету комитеты отменяются. На их место приказано организовать Советы. Президиум можете оставить старый, можете выбрать новый.


-- Думали, нахальничать будет, а он -- ничего, по-благородному,-- послышался после некоторого молчания голос из угла.


-- Малый как будто ничего...


-- А чем вы довольны старым президиумом? -- спросил Алексей.


Все молчали.


-- Землю они вам разделили?


-- Насчет земли разговор был,-- сказал нерешительный голос.


-- А дележа не было еще?


-- Подождать велели,-- ответил тот же голос.


-- Значит, ждете по собственному желанию?


-- По собственному... чтобы по порядку все было,-- сказал Иван Никитич,-- а не зря.


Он хмуро сел, взглянув при этом на лавочника. Тот тоже посмотрел на него.


-- А еще насчет чего разговор был?


-- Мало ли насчет чего...-- ответил опять неохотно голос сзади.


-- Насчет хлеба был. Хлеб и скотину уже поделили.


-- А у кого она, эта скотина-то? -- спросил Алексей.


-- К прасолу в гости пошла...-- сказал Семен-плотник,-- она богатых дюже любит.


-- Вот, вот,-- послышалось несколько голосов,-- бедным дали, а она опять к богатым прибежала.


-- Так...-- сказал Алексей; он все сидел за столом и держал в руках карандаш, повертывая его за рубчики.-- А сеять на помещичьей земле будете?


-- Велели подождать. Как там порешат...


-- Так вы довольны?


-- Вот черт-то, исповедовать пошел. Крючком за губу поймал и ведет,-- сказал недовольно Иван Никитич и прибавил громко: -- Чем довольны-то?


-- Да вот, что подождать-то велели...


-- Чем уже тут быть довольным? -- отвечал хмуро Иван Никитич, но взглянул на лавочника и еще более хмуро сказал: -- Известно, довольны, потому -- порядок.


-- Так... А ежели сейчас такой закон выйдет, что бери землю и -- никаких!


Все переглянулись.


-- Чем скорей, тем лучше,-- сказал Иван Никитич, не взглянув на лавочника, который быстро поднял голову.


Все посмотрели на лавочника.


-- Как бы Силантьича не обидеть...-- сказал кто-то.


-- А чем его обидишь. Ему-то что? Он, что ли, отвечает? Раз такой закон вышел... выберем его в совет, только и дело.


-- Что ж, ежели такой закон вышел, отчего и не брать, ежели по шапке за это не попадет! -- сказало уж несколько голосов.


-- А то прежде ждали и теперь опять жди.


-- Правильно!


-- Им-то хорошо, они залезли себе в комитет и гребут, а мы, дурачки, ждать будем?


-- Чего вы, черти! Силантьич услышит,-- послышались негромкие голоса.


-- А пущай слышит. Он карманы-то себе набил!


Лавочник водил глазами по всем скамьям, но никак не мог ни с кем встретиться взглядом. Все смотрели мимо него или так водили глазами, что за ними невозможно было угоняться.


-- Нечего глаза-то таращить...-- сказал кто-то, видимо, по адресу лавочника,-- денежки-то все себе загребли...


-- Николка хоть по глупости много распустил по ветру, а этот, черт, лапы-то загребущие... прежде все время сок жал и теперь тоже. Мы "подожди", а он себе в карман... У, сволочь!..


-- Да, Николай -- это все-таки человек с совестью.


-- Ну да, тоже Николай твой языком только молоть здоров, а что от него? Степан вот, правда,-- святой человек.


-- То-то этот святой корову у меня взял да на нижнюю слободу ее отдал... Святой начнет стараться -- хуже дурака выйдет...


-- Все они хороши, дьяволы.


Алексей, что-то писавший, поднял голову и сказал:


-- Так вот, товарищи: власть теперь ваша и земля ваша. Берите землю, берите хлеб, чтобы этих чертовых гнезд тут больше не было. Кто против этого, прошу встать.


Все сидели. У лавочника упала шапка и покатилась.


-- Шапка уже в руках не держится!..-- сказал чей-то голос.


-- Разъелся, вот и не держится!.. Ишь, черт... Когда только корень этот окаянный выведется!..


-- Предлагаю произвести перевыборы в совет,-- сказал Алексей.-- Сейчас будут объявлены два списка: в одном старый президиум, в другом -- новый. Огласи...-- обратился он к секретарю, подавая ему два листочка.


Все выслушали молча.


-- В новом-то он и эти двое с фронту? -- спросил передний мужичок.


-- Выходит, так,-- ответил сосед.


-- Кто за старый состав... прошу поднять руки.


Все сидели неподвижно.


-- Кто за новый?..


Все подняли руки.


Лавочник взял шапку и пошел, ни на кого не глядя, к двери.


-- Что тут? -- спросил запоздавший Николай-сапожник, войдя в школу и тревожно оглядываясь.


-- Новых выбрали,-- сказал задний мужичок в лохматой шапке.


-- Кто же это?


-- Все. Прямо, как один человек, поднялись.


-- Глас народа, брат...




Не пропустите:
Пантелеймон Сергеевич Романов. Восемь пудов
Пантелеймон Сергеевич Романов. Нераспорядительный народ
Пантелеймон Сергеевич Романов. Любовь (рассказ)
Пантелеймон Сергеевич Романов. Дружный народ (рассказ)
Пантелеймон Сергеевич Романов. Неначатая страница (рассказ)


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru