| |||
Пантелеймон Сергеевич Романов. Глас народа • Все авторы -> Пантелеймон Сергеевич Романов. Пантелеймон Сергеевич Романов. Глас народа Разнесся слух, что комитеты будут уничтожены и вместо них организуются Советы. Из Москвы с завода приехал Алексей Гуров и каждый день собирал около себя молодых солдат, вернувшихся с фронта, и говорил с ними о чем-то. Старые члены комитета, в особенности лавочник, ходили встревоженные. Лавочник, поймав кого-нибудь на дороге, говорил: -- Что делается!.. Только было начали налаживать, а они теперь все насмарку пустят. Ведь эта голытьба окаянная сама никогда ничего не имела и других теперь хочет по миру пустить. Прежде, когда лавочник был председателем, он был строг и недоступен, и у мужичков уже начало накопляться недовольство им. Но теперь он стал такой хороший и разговорчивый, что все растрогались и говорили: -- От добра добра не ищут. Нам новых не надо. -- Ведь они все разбойники,-- говорил лавочник,-- ведь у них ни бога, ничего нет. -- Это верно, о боге теперь не думают. -- И потом, нешто они дело тебе понимают! -- продолжал лавочник.-- На кажное дело нужна особая специальность, а они, кроме того, что глотку драть, ни на что больше не годны. -- Это что там... -- Мы трудились для вас, можно сказать, все начало положили, они хочут готовенькое подцапать, а нас долой. Правильно это?.. -- Кто там хочет! -- послышались голоса.-- Мы выбирали вас, значит -- наша воля. Нам нужны дельные, одно слово, чтоб человек основательный был. А это что... Голытьба! Так она и всегда голытьбой будет не хуже этого Алешки. В пальто ходит и думает... Когда только этот корень окаянный выведется! -- Значит, поддержите? -- спрашивал лавочник. -- Не опасайтесь. Мы за вас, как один человек, поднимемся... Глас народа, брат, одно слово. Раз уж мы выбирали, на вас положились, значит, крышка. -- А то придут какие-то голодранцы, у которых материно молоко на губах не обсохло, и пожалуйте, выбирайте их. -- Силантьич просит того... чтобы поддержать его,-- говорили мужики тем, которые не присутствовали на беседе. -- Это можно. -- Ну видишь, все, как один человек, за тебя стоят. Ставь брат, магарыч. Не выдадим! Хоть иной раз и прижимал нашего брата, ну, да что там, без этого нельзя. -- Ведь обязан был, на основании,-- говорил лавочник.-- Ежели бы моя воля, так я бы со всеми, как с братьями. А ежели иной раз за дело, так ведь сам понимаешь -- нельзя. -- Правильно! -- говорили мужики.-- А что строг бывал, так с нашим братом иначе и нельзя; ты с ними хочешь по-благородному, а они тебе в карман накладут. -- Значит, буду надеяться?..-- спрашивал лавочник. -- Сказано уж, чего там! Прямо как один человек встанем. В воскресенье около школы толпились мужики. Все сидели на траве, на бревнах, курили, говорили и поглядывали на дверь школы, куда пошли молодые солдаты с фронта с высоким человеком в пальто с барашковым воротником. -- Что-то они дюже долго разговаривают-то там? -- Хочут умными себя показать. Из школы вышел солдат и позвал всех на собрание. В передней части школы, где обыкновенно заседал президиум комитета, за столиком сидел Алексей Гуров, и около него два молодых солдата в шинелях и в шапках. -- Шапки-то можно бы и снять,-- сказал кто-то негромко в задних рядах. -- У них головы воздуху не терпят,-- ответил насмешливый голос. Лавочник стал на виду у окна передней части школы и водил глазами по лицам. Все ему подмигивали. Степан, товарищ председателя, кротко сидел на подоконнике. Николая-сапожника не было видно,-- очевидно, опоздал на собрание. Сидевший за столом Алексей Гуров, так же, как и лавочник, тоже смотрел на все, как бы следя, чтобы не было лишней толкотни и чтобы все скорее расселись. Лицо его было серьезно. Он не узнавал знакомых, как будто совсем не тем был занят. -- Словно начальство какое... Сел себе за стол, никто его не просил... Чего же это Силантьич-то молчит? -- Нахальный человек, и больше ничего,-- кому охота связываться. -- Все равно. Раз против него все, тут сколько ни нахальничай, толку не будет,-- говорили в разных углах. -- Сели? -- раздался голос сидевшего за столом. -- Сели...-- сказали недовольно сзади. -- Ну, вот и ладно. Вы прежним президиумом довольны? -- Довольны! -- сказали дружно голоса, и многие посмотрели при этом на лавочника. Лавочник опустил глаза. -- Хорошо. Теперь по декрету комитеты отменяются. На их место приказано организовать Советы. Президиум можете оставить старый, можете выбрать новый. -- Думали, нахальничать будет, а он -- ничего, по-благородному,-- послышался после некоторого молчания голос из угла. -- Малый как будто ничего... -- А чем вы довольны старым президиумом? -- спросил Алексей. Все молчали. -- Землю они вам разделили? -- Насчет земли разговор был,-- сказал нерешительный голос. -- А дележа не было еще? -- Подождать велели,-- ответил тот же голос. -- Значит, ждете по собственному желанию? -- По собственному... чтобы по порядку все было,-- сказал Иван Никитич,-- а не зря. Он хмуро сел, взглянув при этом на лавочника. Тот тоже посмотрел на него. -- А еще насчет чего разговор был? -- Мало ли насчет чего...-- ответил опять неохотно голос сзади. -- Насчет хлеба был. Хлеб и скотину уже поделили. -- А у кого она, эта скотина-то? -- спросил Алексей. -- К прасолу в гости пошла...-- сказал Семен-плотник,-- она богатых дюже любит. -- Вот, вот,-- послышалось несколько голосов,-- бедным дали, а она опять к богатым прибежала. -- Так...-- сказал Алексей; он все сидел за столом и держал в руках карандаш, повертывая его за рубчики.-- А сеять на помещичьей земле будете? -- Велели подождать. Как там порешат... -- Так вы довольны? -- Вот черт-то, исповедовать пошел. Крючком за губу поймал и ведет,-- сказал недовольно Иван Никитич и прибавил громко: -- Чем довольны-то? -- Да вот, что подождать-то велели... -- Чем уже тут быть довольным? -- отвечал хмуро Иван Никитич, но взглянул на лавочника и еще более хмуро сказал: -- Известно, довольны, потому -- порядок. -- Так... А ежели сейчас такой закон выйдет, что бери землю и -- никаких! Все переглянулись. -- Чем скорей, тем лучше,-- сказал Иван Никитич, не взглянув на лавочника, который быстро поднял голову. Все посмотрели на лавочника. -- Как бы Силантьича не обидеть...-- сказал кто-то. -- А чем его обидишь. Ему-то что? Он, что ли, отвечает? Раз такой закон вышел... выберем его в совет, только и дело. -- Что ж, ежели такой закон вышел, отчего и не брать, ежели по шапке за это не попадет! -- сказало уж несколько голосов. -- А то прежде ждали и теперь опять жди. -- Правильно! -- Им-то хорошо, они залезли себе в комитет и гребут, а мы, дурачки, ждать будем? -- Чего вы, черти! Силантьич услышит,-- послышались негромкие голоса. -- А пущай слышит. Он карманы-то себе набил! Лавочник водил глазами по всем скамьям, но никак не мог ни с кем встретиться взглядом. Все смотрели мимо него или так водили глазами, что за ними невозможно было угоняться. -- Нечего глаза-то таращить...-- сказал кто-то, видимо, по адресу лавочника,-- денежки-то все себе загребли... -- Николка хоть по глупости много распустил по ветру, а этот, черт, лапы-то загребущие... прежде все время сок жал и теперь тоже. Мы "подожди", а он себе в карман... У, сволочь!.. -- Да, Николай -- это все-таки человек с совестью. -- Ну да, тоже Николай твой языком только молоть здоров, а что от него? Степан вот, правда,-- святой человек. -- То-то этот святой корову у меня взял да на нижнюю слободу ее отдал... Святой начнет стараться -- хуже дурака выйдет... -- Все они хороши, дьяволы. Алексей, что-то писавший, поднял голову и сказал: -- Так вот, товарищи: власть теперь ваша и земля ваша. Берите землю, берите хлеб, чтобы этих чертовых гнезд тут больше не было. Кто против этого, прошу встать. Все сидели. У лавочника упала шапка и покатилась. -- Шапка уже в руках не держится!..-- сказал чей-то голос. -- Разъелся, вот и не держится!.. Ишь, черт... Когда только корень этот окаянный выведется!.. -- Предлагаю произвести перевыборы в совет,-- сказал Алексей.-- Сейчас будут объявлены два списка: в одном старый президиум, в другом -- новый. Огласи...-- обратился он к секретарю, подавая ему два листочка. Все выслушали молча. -- В новом-то он и эти двое с фронту? -- спросил передний мужичок. -- Выходит, так,-- ответил сосед. -- Кто за старый состав... прошу поднять руки. Все сидели неподвижно. -- Кто за новый?.. Все подняли руки. Лавочник взял шапку и пошел, ни на кого не глядя, к двери. -- Что тут? -- спросил запоздавший Николай-сапожник, войдя в школу и тревожно оглядываясь. -- Новых выбрали,-- сказал задний мужичок в лохматой шапке. -- Кто же это? -- Все. Прямо, как один человек, поднялись. -- Глас народа, брат...
Не пропустите: • Пантелеймон Сергеевич Романов. Восемь пудов • Пантелеймон Сергеевич Романов. Нераспорядительный народ • Пантелеймон Сергеевич Романов. Любовь (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Дружный народ (рассказ) • Пантелеймон Сергеевич Романов. Неначатая страница (рассказ) Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |