Наши традиционные представления о том, как шло развитие предпринимательства и торговли в дореволюционной России в простом понимании строились в основном на литературных материалах Гоголя, Достоевского, Островского, Горького, Чехова, Гиляровского и других отечественных авторов.

Но, как известно, чем более мы узнаем нового во взгляде на старое, тем более ясными кажутся события прошлого. Поэтому мы и решили обратиться к другим источникам о российской жизни - иностранным. А если конкретно, то к тем фрагментам записок, дневников, эссе, которые открывают нам новое, порой неожиданное толкование уклада русского предпринимательства и торговли. На протяжении двух столетий (18 и 19-го) в нашей стране находились тысячи людей из многих государств (это купцы, ремесленники, ученые, дипломаты, туристы, шпионы, авантюристы и просто искатели счастья). Заметим, что авторы-иностранцы специально не исследуют сферы жизни чуждого им общества, а только лишь некоторыми подробностями привлекают наше внимание. А так ли было в России на самом деле? Попробуем разобраться в этом.

XVIII век

Голландец де Бруин (1652-1727 гг.) - художник, этнограф и писатель. Его печатный труд "Путешествия в Московию" вызвал живейший интерес у европейского читателя. Интересно, что голландец очень правдиво описывает Русскую землю по маршруту Москва - центральная Россия - Среднее Поволжье (Коломна, Борки, Касимов, Елатьма, Муром). Такое турне явилось полезным как для читающих современников, так и для нас, живущих в веке 21-м.

Опустив пространные мысли о необходимости создания условий для цивилизованной торговой деятельности, отметим такую цитату:

"Главнейшие доходы России: получаются от мехов, хлеба, кожи, поташу (соль с различными примесями), вайдовой золы (сырье из золы специальных трав - краситель), пеньки (волокна стеблей конопли), рогож, щетины, дегтя или смолы и сала, а также других сырых товаров". Комментарий такой - здесь приведен почти полный спектр экспорта России того периода.

"Много дохода приносят и кабаки - так русские называют питейные дома, которые принадлежат царю, в коих продаются водка, пиво и мед". Голландец поневоле побывал в наших кабаках и пришел к четкому выводу - очень выгодная статья доходов казны!

"Таможни также доставляют значительные доходы". Заметим, что царское правительство только начинает осознавать важность таможенного контроля:

Огромна и значима роль рыбных промыслов: тот товар, что потребляют европейцы килограммами, в Московии добывают тоннами. "Из Архангельска морем вывозят икру и карлек(пузырь рыбы стерляди а она ловится в Астрахани, на Волге повсеместно). Карлек употребляют для очистки вина и еще из него добывается хороший клей. Используют его красильщики для окраски вещей...".

Де Бруин убежден, что царь считает торговое дело одним из важнейших. Ведь он укрепляет позиции крупных торговых центров. Таких, как Новгород, Псков, Азов, Смоленск, Киев и Архангельск! Удивительно точно описана Астрахань: крупнейший торговый центр Юга. Здесь, наряду с татарами, армянами "совершают свои торговые сделки индийцы". По причине успешной торговли, "съестных припасов здесь изобилие, а в особенности мясо и рыба". В астраханском крае принято уважать купцов, торгующих качественным товаром. Например, губернатор "позволил проживать здесь сорока семействам армян, которым выделены были лавки и особые отделения (помещения)". Вообще терпимость к разным нациям и религиям автор относит к заслугам русских.

Стол, который был накрыт для иностранных гостей в Астрахани, описан как нечто совершенно фантастическое. Путешественник писал, что никогда и нигде после русских их(гостей) так разнообразно и сытно не угощали!

Продолжает знакомить читателя со старой Россией следующий автор - француз Сегюр (1753-1830 гг.). В России он прожил около четырех лет, с 1785 по 1789 год. "Записки графа Сегюра" - достойное продолжение его активной дипломатической работы в нашей стране. Его замечания кратки, консервативны, но очень актуальны при этом. Сразу задумываешься о том, что он "не в дружбе с русскими". Его привлекает Петербург, построенный гением Петра, крупнейший в будущем морской, промышленный и, что важно, торговый центр Европы! Замечание ценное - на него обратили внимание в русских правящих кругах.

Некоторые подробности особенно интересны: "Богатый купеческий люд в городах любит угощать с безмерною и грубою роскошью: они подают на стол огромнейшие блюда говядины, дичи, рыбы, яиц, пирогов, подносимых без порядка, некстати и в таком множестве, что самые отважные желудки приходят в ужас". К сожалению автора, у торгового человека, то есть "русского предпринимателя", нет самолюбия, нет высокой цели к обогащению (возвышению в обществе), что, по мнению посла, не позволяет предпринимателям развить свой бизнес. Оставим психологическую составляющую "Записок", перейдем к его общению с князем Потемкиным:

"Мне нужно было доказать князю, что торговое развитие подведомых ему южных областей, зависит от союза с Европой, ведь мудрый Григорий Потемкин осознавал пользу конкуренции и невыгоду застоя в торговле и предпринимательстве, а я намекал на непосредственный обмен товаров...". Понятие бартера еще не вошло в лексику, но актуальна была сама эта идея - ее внедрение намного упрощало внешнеторговые операции. "Русские считают нашу торговую деятельность (французов) незначительною, но она есть и в Индии, и в Америке, и в Африке - во всех портах Европы, кроме русских, - у вас препятствуют этому запреты!". Эти слова адресованы Потемкину непосредственно. "Жестокое" сравнение России с Индией (также Сегюр намекает на Африку), где предоставляются преимущества многим иностранцам - во вред своей национальной торговле, как замечал автор, подействовало на Потемкина и переговоры возымели результат...

Уникален пример купцов из Франции, как пишет об этом Сегюр, которые будучи авантюристами, не заключив торговых сделок с властями Петербурга, торговали во вред русским и выгодно для себя. "Подписывайте контракты, только официальное законное предпринимательство даст вам, русским честный и выгодный бизнес". Таков вкратце призыв дипломата к правительству великой державы. Соответственно "русские во Франции должны пользоваться всеми возможными преимуществами: они будут судимы в тех же судах, их товары будут обложены теми же пошлинами и выплачивать их станут тою же монетой, как нация, пользующаяся самыми большими выгодами". Сегюр в данном вопросе интеграции стоял в шаге от воплощения идеи о Европейском сообществе, в котором отводилось место и России. Все же успех россиян в торговле не был утопией: "По части торговли была учреждена комиссия из пяти русских и пяти иностранных негоциантов для рассмотрения и удовлетворения жалоб, представленных купцами правительству". Цивилизованное торговое дело для торгового человека - честь. По мнению француза, лишь понимание и воплощение этого будет залогом развития русского бизнеса в будущие годы.

Петербургский ученый Петр Симон Паллас (1741-1811 гг.), который возглавил одну из экспедиций в отдаленные районы Российской империи, в большой степени развивал идею об огромных ресурсах и их рациональном использовании. В книге-дневнике "Путешествие по разным провинциям Русского государства" нынешний Красноярский край он называет кладезью богатств для развития купеческой деятельности.

"Вокруг Красноярска... жить дешевле, да я совершенно уверен, что ни в которой части сего государства земные продукты так дешево не бывают, как здесь". Далее также интересные оценки и наблюдения.

"Это и к купечеству способнейшее дело, но почему купцы не везут товары в Китай (бедная страна), вот в Томске множество закупают простых соболей и другой рухляди", и только несколько оборотистых предпринимателей, которые через пограничные города торговлю ведут, имеют хорошую прибыль. Подоплека такой оценки ясна - те промыслы, что были развиты на землях России, совершенно не известны были народам, соседствующим с русскими. Вот где источник реальной прибыли, указывает академик Паллас.

Одним из первых Паллас указал на необходимость коммерческого использования продуктов переработки руд металлов - то, что М.В. Ломоносов называл сибирскими богатствами России. "Добыча и плавление руды, у куйтунских кузнецов, как обыкновенно в Восточной Сибири, мною описаны в даурскую поездку. Первейший кузнец, который здесь плавить начал, пришел из Енисейска и ныне теперь знатнейший человек и заводчик. И за обогащение этого края его мужики сделали себе выборным".

Невольно хочется дополнить цитату словами: везде бы так по всей империи - богатство и слава тому, кто трудом добыл себе имя. Не потратил, а преумножил богатства своей страны.

XIX век

В мемуарах французского путешественника и литератора Астольфа де Кюстина, побывавшего в России в 1839 г., описываются императорский двор, столичные и провинциальные города. Написанная живо и увлекательно, книга выдержала уже не одно издание и до сих пор привлекает внимание тех, кто интересуется историей России.

Описание де Кюстина, несомненно, очень внимательного автора записок о России создают для читателей необычное ощущение - мы как будто попадаем в сказочную Торговую страну. А называлась она Нижегородской ярмаркой.

Итак, ярмарка в середине 19 века занимала обширнейшую территорию на песчаном и совершенно плоском пространстве земли между Окой и Волгой. На берегах Волги и Оки были видны бесконечные склады и амбары, тогда как ярмарочный город расположен дальше от берегов, в основании треугольника, образуемого реками. Де Кюстин отмечает: "Этот торговый город-поденка состоит из большого числа широких и длинных улиц, прямых, как стрела, и пересекающихся под прямыми углами - план весьма далекий от живописности. Павильоны псевдокитайского стиля возвышаются над магазинами, но их фантастические очертания почти не оживляют печального и унылого вида ярмарки..."

Автор искренне удивлен огромным количеством торгового люда, которое прибывает сюда разными путями. Он позже заметит, что "оная ярмарка" - крупнейшая в Европе!

"Все ярмарочные здания стоят на подземном городе - великолепной сводчатой канализации, настоящем лабиринте, в котором можно заблудиться, если отважиться на его посещение без проводника".

Товары со всего мира были собраны на огромных улицах ярмарки.

"Покупатели здесь - самый редкий товар. Положительно все, что я вижу в этой стране, заставляет меня восклицать: здесь слишком мало людей для столь огромных пространств. И это в противоположность странам древней культуры, где людям не хватает места для развития цивилизации. Английские и французские лавки - самые шикарные и изысканные на ярмарке. Нужно побродить по окружающим ядро ярмарки базарам. Пробираться по ним дело нелегкое, ибо каждый базар занимает пространство доброго города, в каждом царит настоящий хаос крупнейшей торговли и беспорядок оживленного движения..."

Чайный город

Описание его - первое и единственное в литературе. Это был азиатский стан, раскинувшийся у самого слияния рек Волги и Оки, на самой вершине так наз. треугольника. Чай идет в Россию из Китая через Кяхту, отсюда его везут в тюках кубической формы. Это так наз. цыбики, то есть обтянутые кожей рамы, каждое ребро которых около двух футов. Покупатели протыкают кожу особыми щупами, чтобы узнать качество товара. Из Кяхты чай транспортируется сухим путем до Томска. Там он перегружается на баржи и путешествует дальше по разным рекам до Тюмени, откуда сухим путем идет до Перми, далее по реке Каме спускается к Волге и таким образом попадает в Нижний Новгород. В Россию в тот период ввозилось от 75 до 80 тысяч ящиков чая, из которых половина остается в Сибири и зимой доставляется санным путем в Москву, а другая половина попадает на Нижегородскую ярмарку.

"Как видите, хваленый чай, доставляемый будто бы караванами и так ценимый знатоками, на самом деле почти весь путь проделывает водой. Правда, вода это не соленая и речные туманы не так вредны ему, как морские".

Де Кюстин, любитель экзотики, восклицает: "Один только негоциант, мой друг и просвещенный географ, купил четырнадцать тысяч ящиков за 10 миллионов рублей серебром. Цена чая определяет цены всех прочих товаров. Пока эту цену не опубликуют, все другие сделки имеют условный характер".

Город тележного леса

Из такого леса делаются колеса русских телег и дуги, столь живописно украшающие здешнюю упряжку. Запасы очищенного от коры леса, заготовленного здесь для всей Европейской России, нагромождены настоящими горами, о которых парижские лесные склады не дают даже слабого представления.

Город железа

На целый километр тянутся галереи всевозможных железных полос, брусьев и штанг. Потом идут решетки, потом кованое железо, дальше целые пирамиды земледельческих орудий и предметов домашнего обихода, короче, перед вами целое царство металла, одно из главнейших источников богатства Российской империи. И далее неожиданное высказывание: "Сколько каторжников нужно иметь, чтобы извлечь из недр земли такие сокровища! Деспотизм торжествует, и государство процветает".

Город кашемирской шерсти. Размышления

Глядя на неприятную на вид, связанную в огромные тюки шерсть, "я думал" о роскошных плечах, которые она покроет, превратившись в платки и шали. Только понятие "город" может объективно дать понятие о размерах этих складов, придающих ярмарке грандиозный характер. Конечно, такой коммерческий феномен возможен лишь в России. Ведь здесь имеет место огромность расстояний, разделяющих варварские народы, испытывающие тягу к роскоши, климат, изолирующий отдельные местности. Но прогресс материальной культуры в России не уменьшит значения ярмарки в Нижнем. Сегодня это величайшая ярмарка на земном шаре.

Персидская деревня

"Ее лавки наполнены исключительно персидскими товарами. С удивлением любовался я там великолепными коврами, суровым шелком и термоламой (суровый шелк, как кашемир - выделывается только в Персии). Впрочем, я не удивился, если бы оказалось, что русские выдают за персидскую мануфактуру подделки своих фабрик. Но это лишь догадки, не доказанные фактами".

Склады рыбные

Де Кюстину пришлось прогуляться по городу, отведенному целиком под склады сушеной и вяленой рыбы, привозимой из Каспийского моря для соблюдавших посты набожных русских. Четыре месяца воздержания московитов обогащают магометан Персии и Татарии. Распластанные туши морских чудищ - лежат на земле, висят на особых стойках и частью хранятся в трюмах судов. Если бы трупы этого рыбьего кладбища не насчитывались миллионами, можно было думать, что мы в кабинете естественной истории. На открытом воздухе рыбы издают пренеприятный запах.

Кожаный город

Кожи - предмет большого значения в обороте ярмарки, удовлетворяющий спрос всей Европейской России по этой части. Далее - город мехов. Тут шкуры всех пушных зверей - от соболя, голубой лисицы и некоторых видов медведя (шубы эти в 12 тысяч франков) до обыкновенной лисицы и волка, цена которым грош. Приставленные к охране этих сокровищ люди устраивают на ночь палатки для своих товаров - варварские юрты, имеющие очень живописный вид.

Внутренняя часть ярмарки

Здесь все чинно, спокойно, тихо, здесь царит безлюдье, порядок, полиция - словом, здесь вся Россия! Территория ярмарки теперь обитаема в летнее время, а большего для коммерции и не нужно. Главными торговыми деятелями ярмарки автор называет крепостных крестьян. Однако закон запрещает предоставлять кредит крепостному в сумме свыше пяти рублей. И вот с ними заключаются сделки на слово на огромные суммы. Эти рабы-миллионеры, эти банкиры-крепостные не умеют ни читать, не писать, но недостаток образования восполняется у них исключительно сметливостью.

"В России народ не знает арифметики. Со стародавних времен он считает при помощи костяшек, движущихся по прутьям в деревянных рамах. Каждая линия другого цвета - так различаются единицы, десятки, сотни - простой и быстрый способ подсчета. Не забывайте, что те, кому принадлежат рабы-миллионеры. Могут в любой день и час отобрать у последних их состояние. Правда, такие акты произвола редки, но они возможны. В то же время никто не помнит, чтобы крестьянин обманул доверие имеющего с ним торговые дела купца..."

Заметим, что последние строки, посвященные торговым делам в России, очень даже оригинальны. Так, говоря о дороговизне на ярмарке, автор замечает, что повсюду знают теперь цену деньгам. Татары, приезжающие из Центральной Азии в Нижний Новгород закупают по баснословной цене предметы роскоши, привозимые из Парижа и Лондона, и прекрасно знают, сколько стоит их собственный товар. И купцы не запрашивают, выражаясь языком лавочников, но и не уступают. Они невозмутимо назначают высокую цену и их профессиональная честность в том, чтобы ни в коем случае не отдать товар дешевле. С финансовой точки зрения значение ярмарки растет из года в год, но если смотреть на нее как на собрание редкостных товаров и странных лиц - она становится все менее интересной. Все сумрачно и натянуто в России. Только редко-редко прорываются наружу страсти. То барин или купчина женится на крепостной, то крепостные, доведенные жестокостями и издевательствами до отчаяния, хватают барина, сажают на вертел и поджаривают на медленном огне. Но такое остается незамеченным - расстояния в России огромны, а полиция неусыпно бдительна. Бессильные вспышки не нарушают обычного порядка жизни, покоящегося на безмолвном синониме тоски и гнета.

Необходимый комментарий

Астольф де Кюстин написал несколько историко-публицистических трудов, издал описание своих путешествий по Англии, Шотландии, Швейцарии, Италии, Испании и России (1839 г.). Особое внимание обратила на себя книга "La Russie en 1839" (Петербург, 1843, в двух томах). Рассказы о нравах высшего русского общества вызвали в России много отрицательных эмоций; даже В. А. Жуковский не смог не признать того, что большая часть написанного соответствует действительности. Можно говорить об объективности книги и непредвзятости её автора, исходя из того, что он был монархистом, однако российский вариант самодержавия показался ему неприемлемым, По его собственному признанию, он "ехал в Россию искать доводов против республики", а вернулся, если не республиканцем, то уж, во всяком случае, убежденным противником абсолютизма, который довёл до катастрофы Францию и может погубить Россию".

Долгое время для русских читателей записки Кюстина всегда представляли интерес. Блестящий стилист, вдумчивый и тонкий наблюдатель, он ярко отметил отрицательные явления русской жизни, дал удачные характеристики многим деятелям того времени, проанализировал историческую судьбу государства и представил в своей книге множество оправдавшихся прогнозов о будущем страны и её взаимотношениях с европейскими державами. Во Франции главная книга Кюстина считается не столько "обличительным" памфлетом на конкретный режим, сколько глубокой социально-философской работой о государственном строе.