За что мы так любим Фаину Георгиевну Раневскую? Мы Фаину Георгиевну Раневскую любим за то, что она – Раневская. "Философ с папиросой в зубах". Великая актриса. Гений афоризма. Только она могла сказать о себе с такой непревзойденной силой самокритики: "Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать".

Она родилась 120 лет назад, 27 августа, в Таганроге. Некоторое время после революции гастролировала с «Театром актера» в Одессе, наполненной юмором, как солеными бычками на Привозе. В родном городе Бабеля, Катаева, Ильфа… Начинающая актриса уехала из легендарной Одессы в большую Москву. Позже она скажет о себе и двух городах: «В Москве можно выйти на улицу одетой, как бог даст, и никто не обратит внимания. В Одессе мои ситцевые платья вызывают повальное недоумение – это обсуждают в парикмахерских, зубных амбулаториях, трамвае, частных домах. Всех огорчает моя чудовищная “скупость” – ибо в бедность никто не верит».

Через 65 лет после рождения Раневской в бедность ее по-прежнему никто не верил, кроме самых ближайших друзей. Почти чудовищную "щедрость" проявило и советское государство, присвоив Фаине Георгиевне звание Народной артистки СССР – по совокупности достижений в искусстве.

Через 15 лет после высокого присвоения она категорически отказалась праздновать свое восьмидесятилетие. На том основании, что "старость – это просто свинство".

Она никогда не была замужем, полагая, что роль женщины в жизни в чем-то даже важнее, чем роль мужчины. В своей единственной, но "так и ненаписанной" книге она о разнообразии женских и мужских ролей написала: "Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным".

О нашем народе, который, как известно, состоит из представителей обоих полов, Раневская была настолько невообразимого мнения, что ни одно советское издание не отважилось бы опубликовать ее философскую запись в записной книжке: "Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!"

По отношению к себе ирония Фаины Георгиевна еще безжалостней: "Как я завидую безмозглым! Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, “бытовая дура” – не лажу с бытом. Урод я!"

Она не ладила с бытом с детства. И в этом – что-то почти фатальное, как порыв ветра, вырвавший в 1915 году деньги из ее рук. Об этой "шутке природы", случившейся с ней на заре театральной юности, она печально отозвалась: "Раневская – это потому, что я все роняю".

Она жила в комнате с видом на глухую стену. В комнате даже днем горел электрический свет. Это было не самое качественное жилое помещение в центре Москвы, и Раневская из-за царивших в комнате сумерек сравнивала себя с ведром, опущенным на дно колодца. Она постоянно шутила на эту тему, приводя в пример "более светлую жизнь" какого-нибудь знаменитого актера, режиссера или писателя. И очень любила свою домработницу, напоминавшую по виду и образу действий "городскую сумасшедшую". О катастрофическом единстве бытового кошмара и театрального искусства однажды сказала с присущей ей гипертрофической горечью: "Дома хаос, нет работницы – в артистки пошли все домработницы. Поголовно все".

В придуманной ею реплике в кинофильме "Подкидыш" (1939 год) содержится такая гениальная энергетика, что смеялась вся советская страна и продолжает смеяться страна давно уже несоветская. Из-за этой реплики Раневскую окружали на улице мальчишки. Они бежали за ней и кричали: "Муля, не нервируй меня!" Успех был потрясающий, но Фаиной Георгиевной ненавидимый: "Боже мой! Как я ненавидела, как остро ненавидела роль, принесшую мне успех!"

Раневская в детстве жила в большом деревянном доме, из окна которого однажды увидела, как по двору волокут мертвую лошадь. Актрисой "себя почувствовала очень рано": "…Испытываю непреодолимое желание повторять все, что делает дворник. Верчу козью ножку и произношу слова, значение которых поняла только взрослой. Изображаю всех, кто попадается на глаза. "Подайте Христа ради", - произношу вслед за нищим; "Сахарная мороженная", - кричу вслед за мороженщиком; "Иду на Афон Богу молиться", - шамкаю беззубым ртом и хожу с палкой скрючившись, а мне 4 года".

Ее родители были против, чтобы дочь стала актрисой. Она тайком покинула отчий дом и устроилась на работу в массовку. Потом были провинциальные сцены, сотни мелких и крупных ролей. И данное себе обещание бросить к чертовой матери всю эту сценическую ерунду. В конце концов она добилась того, что стала… театральной труппой. Один серьезный режиссер сказал, что она - "…и героиня, и травести, и грант-кокет, и благородный отец, и герой-любовник, и фат, и субретка, и драматическая старуха, и злодей. Все амплуа в ней одной".

Всю свою сценическую жизнь Раневская боялась одного: играть плохо. И никогда не боялась ни великих режиссеров, с которыми работала на сцене многочисленных театров, ни великих партнеров, с которыми снималась в кино. Ради "правды образа" шла на многочисленный жертвы. Ростислав Плятт, сыгравший в фильме "Подкидыш" роль Мули, вспоминал: "Фаина Георгиевна была в то время молодой женщиной, с гибкой и худой фигурой. Но она представляла свою героиню массивной, тяжелой. Актриса нашла "слоновьи" ноги и трудную поступь, для чего перед каждой съемкой обматывала ноги бинтами".

Фильм "Мечта" посмотрел в Белом доме президент США Франклин Рузвельт. После просмотра Рузвельт сказал: "На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса".

Свою судьбу эта "блестящая трагическая актриса" назвала "шлюхой". Так и написала в своей "ненаписанной книге": "судьба-шлюха". А когда в 1983 году навсегда оставила сцену, то о своем решении сообщила директору театра имени Моссовета: "Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!"

Беспримерной попыткой "бесконечного начала" и была вся жизнь Фаины Георгиевны Раневской. Юмор, талант, резкость высказываний, колоссальная работоспособность, многочисленные анекдоты и невероятная горечь ощущений при взгляде на окружающих и окружающее. Ее боялись и стремились к дружбе с ней. Ее уважали, ненавидели и боготворили. А она боготворила Толстого, Чехова, Пушкина, Станиславского, деревья, не любила цветы и орден Ленина, выданный ей по случаю ее восьмидесятилетия. Медали и ордена она называла "похоронными принадлежностями", и о чем-то неведомом сумела в своей "ненаписанной книге" написать: "А может быть, поехать в Прибалтику? А если я там умру? Что я буду делать?"

Ей было уже за восемьдесят, когда, по ее признанию, она "стала забывать свои воспоминания", но не перестала удивляться, что… "хватило ума глупо прожить жизнь".

Она прожила ее так, что мы вот уже сколько лет задаемся "глупым вопросом", как это у нее вообще получилось. Были промахи и несчастья, несколько раз могли арестовать. Были и неполученные роли, и насмерть обиженные друзья, и ссоры с "сильными мира сего". А как не быть, когда далеко не один из ее выдающихся афоризмов звучит более чем современно. Без ссылок на давнее ее рождение в дореволюционной Одессе. Она полагала, что "хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь". С чем никак нельзя не согласиться, согласившись еще и с тем, что Фаина Георгиевна Раневская, великая драматическая актриса и самая остроумная женщина ХХ века, так много курила, что врачи отказывались понимать, как и чем она дышит. Они спрашивали об этом у нее. Раневская отвечала: "Я дышу Пушкиным…" И после паузы: "Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят".

Владимир Вестер
Женский журнал Суперстиль • 22.08.2016