Альберто Джакометти родился 10 октября 1901 года в швейцарском городе Стампе.

Вряд ли кто-нибудь из современных художников старался найти настоящую реальность с таким упорством, неистовством как Альберто Джакометти. Один, наперекор всем, он снова и снова устанавливал модель в крошечной, пыльной мастерской, где проработал более сорока лет. Даже в годы, когда всем казалось, что он отошел от этого всепоглощающего поиска, Альберто по-прежнему продолжал его. Джакометти сжег себе глаза, сжег всю свою жизнь. Он отдал в ежедневном сражении все силы, без остатка, как будто от победы, которую сам он считал недостижимой, зависели смысл его жизни и судьба искусства в целом.

Погоня за реальностью, за целостностью реального в любом из его осколков позволяла мастеру не отрываться от пространства мастерской, от головы или торса брата, жены, привычной модели, от бутылок на столе, дома через дорогу или дерева в окне. С той сосредоточенностью, которую Джакометти вкладывал в каждый шаг, в каждый взгляд, любая вещь или человек превращались в предмет неослабевающего удивления, безостановочного поиска и исследования.

Можно сказать, что Альберто Джакометти никогда не был хрестоматийным художником, поскольку не стал представителем ни одного из главенствовавших в ХХ веке стилей в искусстве. Действительно, он с необычайной легкостью загорался от новых веяний того или иного идеолога и так же легко со временем остывал. В период, когда молодой Альберто учился у Бурделя и Архипенко в Париже 1920-х годов, он не мог не попасть под нескромное обаяние кубизма - короля тогдашних авангардных мастерских. Но то, что для Брака и Пикассо было формальным поиском возможностей, для Джакометти явилось результатом юношеских потрясений от ужасов Первой мировой войны, когда человеческие тела теряли свою целостность в результате насилия.

С 1925 по 1935 годы Джакометти занимался проблемой соотношения массы и пространства в скульптуре. Он создал несколько значительных произведений, которые назвал "скульптурами в клетке". В этих работах многочисленные части были заключены в каркасную раму или подобие клетки. Наиболее известные "Дворец в четыре часа утра" и "Висящий шар".

Проживая в Париже, скульптор с горечью отворачивается от реальности из-за любовных перипетий и признавая собственную несостоятельность. Он с ужасом понимает, что не может взяться за лепку головы, поскольку видит, как та, утрачивая объем, истончается так, что подробности лица выглядят простыми знаками впадин и выступов. Тогда, не в силах передать целое и деталь разом, он выбирает целое и создает стилизации поразительного пластического совершенства, соединяя в них уроки первобытного искусства с находками старших собратьев Лорана, Бранкузи, Липшица.

При каждом возвращении в Швейцарию, немного отошедший от парижской лихорадки, он вновь и вновь лепит и пишет головы и бюсты, для которых ему позируют близкие. Наконец Джакометти находит движения. В его работах собственные душевные конфликты вплетаются в динамическое противостояние форм и объемов металлических конструкций. На место конкретной реальности встает внутренняя модель, и его скульптуры как будто углубляются в темноту снов, образы которых пойманы и закреплены на лету.

Он создает загадочные объекты, чья символическая жизнь так и притягивает. Беспощадные орудия, эмблематические фигуры, окаменелости страстей, вкрадчиво развешенные ловушки, неотвязные круги, хрупкие постройки, облюбованные смертью, в них та же точность руки и глаза, та же напряженность столкновения внутреннего с внешним, как в любой работе с натуры.

Узкие, безмерно вытянутые по вертикали, почти иррациональные фигуры, бюсты с беспокойной бугристой фактурой, живописные и графические портреты, пейзажи, натюрморты в трагической отрешенности его образов своеобразно преломилось духовное одиночество человека в буржуазном мире.

Позднее Джакометти обращается к миру воображаемого всякий раз, как только отходит от модели и начинает работать по памяти. Пользуясь стилем и языком, которые ему навеяла работа с реальностью, он создает вещи все более фантастические, похожие на неотвязный сон, вроде "Повозки", "Шатающегося человека" или "Кошки" и "Собаки". (Эта последняя представляет собой, по признанию скульптора, своеобразный автопортрет). Теми или иными конкретными обстоятельствами, чувствами, видениями внушены и "Голова на стержне", это вопль перед лицом чужой смерти, и набор героев "Площади", "Поляны" и "Чащи".

Части человеческих тел, предстающие у него в виде отдельных скульптур, таких, как "Рука" или "Нога", перекликаются с фантастическими работами сюрреалистской эпохи: источник у них общий.

Его скульптуры не просто живут, но еще и как бы движутся, летят или растут сами по себе.

По мнению Джакометти глаз должен диктовать рисующей-пишущей-лепящей руке, каким способом донести и пластический знак предмета, и то, что отделяет, замуровывает предмет в собственном пространстве. Это и объясняет удлиненные и вытянутые фигуры, маленькие головы, массивные ступни. Объясняет хаотичную, рваную поверхность скульптур, чью форму со всех сторон осаждает неистовая пустота.

Тончайшей ли кисточкой на полотне, мнущими ли глину пальцами или кончиком резца, но Джакометти рисует постоянно. Особенно хорошо удаются Альберто портреты, в которых художник позволяет себе перенести извечный спор с моделью в запредельные пространства неизмеримого. Первоначальная яркость красок быстро и бесследно скрадывается серым. Портреты, натюрморты, пейзажи не столько пишутся красками, сколько рисуются линиями серыми, черными или белыми. Ровная окраска тут запрещена, но и красочные контрасты неведомы.

Все муки творчества Альберто отображены в его записях, ведь помимо скульптуры, живописи и рисунка в жизни художника была еще одна страсть писать. Всю жизнь он записывал свои размышления и сны, вел дневники, анализировал на бумаге собственные работы, писал мемуары и статьи о современном искусстве.

Джакометти бросался на все проходящее у него перед глазами с ненасытной страстью. Его завораживали акации на улице Алезиа. Потрясала кофейная чашка и одноногий столик. Он перекопировал все шедевры в истории искусства. Накидывался на любые газеты. Смертно тосковал по рассказам других, знакомых и незнакомцев, все они были для него вновь, каждый увиден в первый раз.

Но, несмотря на всю свою замкнутость и склонность к уединению, воспетому великим классиком мирового театра Жаном Жене, в его работе "Ателье Альберто Джакометти", художник был любим французской богемой, и многие его творческие удачи буквально принимались на "ура". О нем не забыли даже тогда, когда он исчез из Парижа на 12 лет, вернувшись на родину, чтобы вновь обрести себя и найти свой стиль. Когда в 1947 году он вновь оказался во Франции и создал здесь совершенно новый по эстетике цикл пластических работ "Орущие люди", Жан-Поль Сартр поспешил назвать этот цикл "воплощением экзистенциализма". К художнику пришла настоящая мировая слава. Отныне его творчество именовали "зрелым Джакометти", он жил и творил как и что хотел, без оглядки на моду. А хотел он лепить своих странных "людей-спичек", почти лишенных черт лица и природных пропорций, шагающих или стоящих на непереносимо длинных ногах.

Без крикливых деклараций Джакометти воплотил болезненность и хрупкость нашего бытия, пытающегося возвыситься над собой.

Очищая внешний мир от случайного и наносного, Джакометти не мог, так или иначе, не коснуться смерти. Когда пространство каменеет, а раскрывшийся цветок обращается прахом. Стул как будто повисает в пустоте и безмолвии могилы. А на лице сидящей модели вдруг прорезаются дыры глазниц и в неподвижном луче поблескивают зубы умершей. Трагизм идущего мужчины и стоящей женщины, существа и предметы, повисшие на его холстах. За суровостью черепа и костей, в огне чужого взгляда он дает выход сказочной энергии живого, силам добра и преодоления, которыми измеряет неисчерпаемые залежи в других и в себе. И тогда в созданных им фигурах и нарисованных лицах, за трагическим свидетельством и следами гибельного распада проявляются знаки и мощь подъема. Образы, к которым всю жизнь стремился великий творец.