День 12 января      

Бомба для победы коммунизма

До сих пор не затихают ожесточенные споры о событиях, связанных с созданием в СССР ядерного оружия. Но по мере того, как приподнимается завеса секретности, иначе видится личность создателя этого оружия Игоря Курчатова — ученого, который в условиях сталинского режима фактически спас отечественную физику от разгрома.

В последнее время часто приходится слышать о выдающейся роли Л. Берии в создании ядерного оружия, о его якобы потрясающих организаторских способностях. Роль И. Курчатова при этом оценивается неоднозначно. Отмечается, например, что его вклад как ученого в разработку ядерного оружия был весьма скромным, что первая атомная бомба, испытанная в 1949 году на Семипалатинском полигоне, была скопирована с американского «Толстяка». Кроме того, многие склонны осуждать И. Курчатова за то, что он, в отличие от бескомпромиссного Петра Капицы, непосредственно работал с Л. Берией. Но есть и другие мнения. В частности, академик Борис Раушенбах совершенно уверен, что вклад Игоря Курчатова и Сергея Королева в обеспечение обороноспособности страны и в развитие отечественной науки гораздо больше вклада любого ученого или конструктора.

«Я для Сталина как назойливая муха…»

Игорь Курчатов родился в 1903 году в городе Сим Челябинской области в семье землемера. Позднее его семья переехала сначала в Симбирск, а в 1912 году в Крым. В 1920 году И. Курчатов окончил с золотой медалью симферопольскую гимназию и продолжил учебу на физико-математическом факультете Таврического (Крымского) университета.

В 1925 году выпускник периферийного университета Игорь Курчатов едет в Ленинград, чтобы работать в элитной физической лаборатории — легендарном Физтехе (Ленинградском физико-техническом институте), куда, вообще-то говоря, принимали далеко не каждого. Директор этого института академик А.Ф. Иоффе отбирал только тех сотрудников, которые обладали качествами, необходимыми для ученого, — целеустремленностью и явно выраженными способностями к научным исследованиям. Молодой физик оправдал надежды седовласого академика — в 1943 году А.Ф. Иоффе рекомендовал Игоря Курчатова для избрания в Академию наук СССР.

Именно в Физтехе началось неявное соперничество Игоря Курчатова и блестящего физика-экспериментатора Петра Капицы, который был на 9 лет старше. Они оба за короткий срок выдвинулись в число ведущих научных сотрудников института, после чего А.Ф. Иоффе предложил им стажировку у выдающегося английского ученого Э. Резерфорда в Кавендишской лаборатории. Петр Капица принял это предложение. Игорь Курчатов, ссылаясь на то, что не может свернуть научные исследования, ехать в Англию отказался. Для этого человека чины, награды и международное признание ровным счетом ничего не значили. Для него имела значение только наука.

11 февраля 1943 года распоряжением Государственного комитета обороны на И. Курчатова было возложено «научное руководство работами по урану». Курчатов немедленно развил бурную деятельность, чуть ли не ежедневно донимая В. Молотова требованиями о создании научных центров и строительстве ядерных объектов. Благодаря усилиям И. Курчатова уже в марте 1943 года на окраине Москвы была создана лаборатория ядерных исследований, получившая наименование «лаборатория №2» (сейчас — российский научный центр «Курчатовский институт»), построен первый советский циклотрон. Недовольный вялой реакцией В. Молотова, И. Курчатов все чаще стал обращаться напрямую к И. Сталину. «Я для Сталина, — жаловался И. Курчатов в те годы, — как назойливая муха: не даю ему покоя своим мелочным жужжанием».

В 1945 году в ходе Потсдамской конференции глава американской делегации президент США Г. Трумэн сообщил И. Сталину о том, что в США создана бомба необычайной силы. Вернувшись в Союз, Сталин вызвал в Кремль народного комиссара боеприпасов Бориса Ванникова и Игоря Курчатова: «К вам одно требование. Дайте нам атомное оружие как можно скорее… Нарушено равновесие сил. Сделайте бомбу — это снимет с нас большую угрозу». На вопрос И. Сталина, сколько времени на это понадобится, И. Курчатов ответил: «Пять лет». Тогда же было принято решение о привлечении к этой работе Л. Берии.

Это было вызвано двумя обстоятельствами. Во-первых, ведомство Л. Берии располагало неограниченными возможностями. И сейчас мало кто знает, что «ядерный щит» державы был выкован во многом благодаря труду заключенных. Арзамас-16, где были разработаны атомная и водородная бомбы, по воспоминаниям академика Андрея Сахарова, «представлял собой некий симбиоз из сверхсовременного научно-исследовательского института, опытных заводов и большого лагеря... Руками заключенных строились заводы, испытательные площадки, дороги и жилые дома для сотрудников. Сами же они жили в бараках и ходили на работу в сопровождении овчарок...» Во-вторых, ведомству Л. Берии было поручено проведение разведывательной операции по сбору данных о «Толстяке» — американской атомной бомбе.

Как известно, эта операция завершилась успешно. И именно Л. Берия настаивал на том, чтобы просто скопировать «Толстяка». Возмущенный П. Капица, привлеченный к «атомному проекту» по инициативе И. Курчатова, обратился к Сталину с личным письмом. В этом письме он писал, что «товарища Берию мало заботит репутация наших ученых… У него дирижерская палочка в руках... но дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берии слабо...» На этом основании Петр Капица прекратил свое участие в «атомном проекте», что, впрочем, не помешало ему в ряде зарубежных публикаций в 50 — 60-х годах представляться «координатором работ и разведки по атомному оружию». А Игорь Курчатов продолжил исследования. Может быть, он проявил малодушие? Или, напротив, отвагу, граничащую с самопожертвованием?

«Расстрелять всегда успеем!»

Все, кто имел несчастье работать с Л. Берией, в один голос утверждают, что стиль руководства этого «выдающегося организатора» — бесконечные разносы и отнюдь не пустые угрозы. И. Курчатов же был его полной противоположностью. Бывший сотрудник лаборатории №2 Н. Ларин вспоминал: «Настолько он был влиятелен и уважаем, что каждый, получивший задание, понимал, что надо расколоться на семь частей, а порученное дело выполнить в срок. Он не устраивал разносов, шума, а вот как-то облекал своим обаянием: флюидами доверия, уважения к человеку, доброжелательности».

В августе 1948 года сгустились тучи над всей отечественной физикой, и Л. Берия имел к этому самое непосредственное отношение. Состоявшаяся тогда сессия ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельхознаук имени Ленина) признала единственно верным биологическое учение Трофима Лысенко. В СССР начался погром генетики. Биологов выгоняли с работы, сажали в тюрьмы. И полным ходом шла подготовка Всесоюзного совещания физиков, на котором подобной же обструкции должна была подвергнуться и эта наука. Но оно так и не было проведено. Академик, лауреат Нобелевской премии Виталий Гинзбург, который, кстати говоря, был намечен в качестве одной из жертв этого совещания, излагает события так: «Курчатов сказал Берии: вся наша работа по атомной бомбе основана на квантовой механике и теории относительности. Если начнете ругать, закрывайте первой нашу лавочку». Неизвестно, что именно И. Курчатов сказал И. Сталину, но тот дал отмашку: «Разгром идеализма в физике сделаем потом». Л. Берия скомандовал своим подчиненным отбой: «Пусть команда Курчатова пока работает... Расстрелять всегда успеем!»

По сути, дальнейшая судьба и отечественной физики, и ряда крупных ученых зависела от успеха испытания РДС-1 («реактивный двигатель специальный» — одно из официальных обозначений атомной бомбы) на Семипалатинском полигоне, которое состоялось 29 августа 1949 года. Уже на командном пункте председатель государственной комиссии Л. Берия за 10 минут до взрыва бросил И. Курчатову: «Ничего у вас не получится!»

«Обязательно получится!» — невозмутимо ответил И. Курчатов.

После успешного проведения испытаний встал вопрос, как наградить участников «атомного проекта». Об этом рассказывал сам И. Курчатов: «Берия вытащил из своего хранилища какое-то номерное дело, в котором оказались списки всех участвующих в оружейном проекте — по всем ведомствам. Против каждой фамилии была проставлена мера наказания — от расстрела до нескольких лет лагерей. При этом мера ответственности была уготована каждому в строгом соответствии со степенью важности выполняемых работ. Эта участь ждала участников проекта в случае его неудачи. Но поскольку проект удался… «Вот так, — смеясь, сказал Берия, — по этим спискам мы никого не пропустим и одновременно легко и оперативно определим меру вознаграждения каждому».

То есть Игоря Курчатова и Юлия Харитона, главного конструктора атомной бомбы, в случае неудачи ждал неминуемый расстрел. Но, добившись успеха, они соответственно были награждены звездами Героев Социалистического Труда. Награждая Курчатова, И. Сталин сказал: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе».

Ученых и сегодня упрекают в том, что эта страшная бомба действительно, по остроумному замечанию академика Я. Зельдовича, была «цельнотянутой» у американцев. Однако не все учитывают, что была создана не просто единица атомного оружия, а целая отрасль промышленности. «Меня часто называют «отцом» ядерной бомбы, — писал академик Юлий Харитон. — Это неправильно. Создание бомбы потребовало огромного количества людей. Реакторы — это гигантская работа! А выделение плутония?! А металлургия плутония?! …Инициатором многих начинаний, многих дел был И. Курчатов. Он всех нас привлек к урановому проекту...»

По указанию И. Курчатова параллельно с изготовлением РДС-1 разрабатывалась атомная бомба собственной конструкции (РДС-2), которая была успешно испытана в 1951 году. Она оказалась вдвое легче и вдвое мощнее американской. Кроме того, с лета 1948 года разрабатывалась и водородная бомба, в 20 раз мощнее атомной. В основу ее конструкции были положены идеи Андрея Сахарова и Виталия Гинзбурга. Ее испытания состоялись 12 августа 1953 года. Американцы обзавелись аналогичным оружием только в марте 1954 года.

Так что вовсе не трусостью объясняется решение И. Курчатова взвалить на себя ответственность за «атомный проект» и буквально пройти по краю пропасти. Это был холодный расчет незаурядного ученого. Недаром еще 1945 году в «объективке» Наркомата государственной безопасности СССР значилось: «Курчатов Игорь Васильевич — директор лаборатории № 2 Академии наук СССР, 1903 г. рождения, русский, беспартийный, академик с 1943 года, профессор МГУ… В области атомной физики Курчатов в настоящее время является ведущим ученым в СССР. Обладает большими организационными способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».

«Атом должен быть рабочим, а не солдатом»

По свидетельству очевидцев, после испытания водородной бомбы И. Курчатов в подавленном настроении произнес только одну фразу: «Я теперь вижу, какую страшную вещь мы сделали. Единственное, что нас должно заботить, чтобы это дело запретить и исключить ядерную войну». Именно ядерному разоружению и использованию атомной энергии в мирных целях он посвятил последние годы своей жизни.

Колоссальное нервное напряжение и многолетняя работа на износ подточили здоровье И. Курчатова. Уже будучи тяжело больным, в марте 1958 года он добился того, что Совет Министров СССР объявил о прекращении в одностороннем порядке испытаний ядерного оружия. К сожалению, США и Англия эту инициативу не поддержали, проведя серию испытательных взрывов. Вслед за этим, в сентябре, несмотря на протест И. Курчатова, последовало распоряжение Н. Хрущева о возобновлении испытаний. Но знаменитый ученый не оставляет попыток остановить гонку ядерных вооружений. В атомном центре Англии — городе Харуэлл он читает сенсационный доклад о необходимости ядерного разоружения и международного сотрудничества. Именно с этого доклада, буквально перевернувшего общественное мнение западных стран, многие исследователи начитают отсчет процесса ядерного разоружения.

Оценивая личность И. Курчатова, вице-президент Российской академии наук, лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов сказал: «Очень немного можно найти в истории науки людей масштаба Игоря Васильевича… Людей, которые бы блестяще сочетали огромный искрометный талант физика-экспериментатора с огромной энергией и совершенно потрясающий талант организатора».

ЕВГЕНИЙ КОКОУЛИН
Первая крымская N 93, 30 СЕНТЯБРЯ/6 ОКТЯБРЯ 2005

День 12 января