Его нередко обвиняют в одинаковости: в каждой из его ролей сквозит неповторимая и бесконечно индивидуальная личность самого Олега Николаевича Ефремова. Будь то доктор Айболит, шофер из «Трех тополей на Плющихе», следователь Подберезовиков или Долохов. Всюду за сценическими масками искрятся глаза Ефремова...

Однако за этим кроется вовсе не отсутствие таланта (которого Ефремову не занимать), не нежелание своей игрой творить иную действительность (ведь этим он и занимался всю жизнь). Своей игрой он в каждом спектакле, в каждом фильме сближал сценическое искусство и реальную жизнь. Максимально спаивал их в воплощении художественных образов, чтобы показать на сцене истинные эмоции и чувства. Будучи последователем Станиславского и Немировича-Данченко Олег Ефремов словно картограф наметил границы нового континента - новой традиции в искусстве. Но при этом актер никогда не стремился к внешнему уподоблению. Быть может, потому так часты упреки в его адрес: Ефремов, кого бы ни играл, практически не пользовался гримом. Он созидал образ своего героя лишь силой таланта.

Олег Ефремов стал для театра неким добрым ангелом. Когда в 50-е годы цензура творила посредством искусства образ героя-тракториста и создавала культ колхозника, именно театр оказался средоточием передовой мысли. Самые острые вопросы поднимались на театральных подмостках. Кино же, будучи искусством куда более массовым, и цензурный гнет ощущало на себе сильнее. Господствующая на тот момент в литературе и драматургии идея бесконфликтности была по мнению О.Ефремова для театра просто гибельной. Однако, собрав все свое умение и силы, он сумел пробить своеобразную брешь в цензуре, сохранить в «Современнике» дух свободы, оставить воздух для полета мысли.

Будучи основателем театра «Современник», став художественным руководителем МХАТа (а затем и МХАТа им. А.П. Чехова) он фактически создал целое поколение актеров, вложив в них отличную от существовавшей ранее творческую идею.

Художественная правда стала основой игры Олега Ефремова. «Истина страстей и правдоподобие чувств» встали на первое место в искусстве. И по сей день актеры и режиссеры идут это тропой, стремясь воссоздать реальный мир на театральных подмостках, перед камерой - неважно! Главное, чтобы жизнь заиграла своими натуральными красками.

На протяжении всей своей творческой карьеры Ефремов действительно поражал зрителя своей «обыкновенностью». Но только внешней. Неяркий типаж его, задумчивые глаза и приветливая улыбка... но за всем этим скрывалась тонкая прочувствованность персонажа, столь глубокое проникновение в его душу, что невольно зритель втягивался в игру и старался понять все внутренние механизмы существования персонажа, сыгранного Олегом Ефремовым.

Он часто молчал в кино. Его «тихая» манера играть свои роли поражала более, чем истошные крики. Своим безмолвием у Ефремова получалось сказать много больше того, что писалось в сценарии, что хотел донести до зрителя режиссер. Не хочется говорить высокопарных вещей, но все же каждый взгляд Олега Николаевича - это почти целый мир, заполненный чувством и эмоцией. До предела.

Станиславский некогда говорил: «Способность к духовному и внешнему перевоплощению - есть первая и главная задача актеров».

Олег Ефремов следовал этой формуле всю жизнь, делая упор именно на духовном преображении. Ведь кино - это все-таки не жизнь, а лишь ее отражение. Потому стоит ли стремиться к полному совпадению внешних качеств героя? Ефремов считал - нет. И это его право, право великого Актера.