Инна Чурикова отметила юбилей

Когда она пришла поступать в театральный, ей первым делом сказали: "Барышня, вы бы в зеркало посмотрелись, давно, поди, не заглядывали". Абитуриентка пожала плечами. Почему же, заглядывала, и что? Ну не Наталья Гончарова, так что ж теперь, в театральный только "нефертитей" берут? Ерунда какая-то.

Но Чурикову в Щепкинское училище все же взяли. Отучилась вполне успешно, и началась привычная многим и многим актерам карьера. Молодую актрису определили в Московский ТЮЗ, где она самозабвенно отдавалась образам Бабы-Яги, лисицы, свиньи. Играла своих хрюшек, что называется, на грани возможного. Потому что искренно и свято верила: иначе нельзя, если ты актер с большой буквы, то и свинья у тебя должна быть с большой буквы тоже. Иначе Театр рано или поздно рухнет.

Однажды какое-то высокое культурное начальство, побывав на тюзовском спектакле, возмутилось: "У вас Чурикова слишком эротична для ТЮЗа. Сюда все-таки, знаете ли, дети приходят". Уж какие флюиды исходили от ее лисичек и свинок, сказать трудно. Но Чуриковой велели слегка умерить темперамент. Кто знает, сколько еще пришлось бы ей играть фригидных животных, если бы, как deus ex machina, не явился Глеб Панфилов, тогда еще никому не известный режиссер, и не разглядел под свиной шкуркой уже начавшей одуревать актрисы нетронутые бездны таланта. И он сделал на нее ставку. Привел за руку в Госкино и сказал: "Вот она будет играть главную роль в моем фильме "В огне брода нет". - "Нет, нет", - эхом отозвались чиновники. Но молодой Панфилов не зря носил героическую фамилию. "Что надо - я знаю сам", - объявил он. И после неимоверно долгих мытарств, отказов, оскорблений молодая Инна Чурикова была утверждена на первую в своей жизни главную роль - Тани Теткиной в картине "В огне брода нет". Это был ее звездный час. Звездный час длиною в жизнь.

Потом было "Начало", второй звездный час, где затейливым образом переплелись судьбы рабочей девушки Паши Строгановой и героической Жанны Д"Арк. А после "Начала" случилось то, что должно было случиться, если верить в мистическую силу искусства, - Чурикова почти повторила судьбу Паши Строгановой. Уже почти вознесясь после этой картины в ряды небожителей от кино, Чурикова испытала на собственной шкуре, что такое невостребованность. Поразительные штуки выкидывает иногда искусство, сговорившись с судьбой. И снимать ее не хотели, и не сумели они с Панфиловым (уже тогда муж и жена) пробить фильм про безумную Орлеанскую валькирию, которую сама же Чурикова и должна была играть.

Про Чурикову можно говорить бесконечно, вспоминая ее роли в кино и в театре (не тюзовских хрюшек, разумеется, а серьезные роли в "Тиле", "Варваре и еретике", "Городе миллионеров", "Гамлете" и др.). Но, наверное, главное в ней то, что более парадоксальной актрисы в нашем кино и театре не найти. Она ничтоже сумняшеся опрокидывает наши представления о знакомых с детства образах, об актерском амплуа, о внешности, о системе Станиславского и вообще обо всех системах, о которых она, как иногда кажется, попросту не подозревает. Кто в детстве не зачитывался "Тилем Уленшпигелем", кто не помнит любящую, нежную и сильную Неле - цветок, олицетворение любви? Признайтесь, кто представлял ее себе в обличье Чуриковой? Впрочем, разговоры о нестандартной внешности ушли в такое далекое прошлое…

Говорят, она иногда бывает капризна. Почему бы и нет? Между прочим, не к каждому подползал за кулисами перед спектаклем на коленях Марк Захаров, чтобы прошептать "Царица…" и тихо отползти. Так и тянет за язык сказать, что это высшая похвала. Из уст режиссера - возможно. Хотя и не самая, думается, необходимая. Чего-чего, а царственности у Чуриковой хватает. К ней бы чуть-чуть былой нежности, что после "Вассы" ушла, кажется, насовсем. Впрочем, нежных особ у нас много, а царственных всегда недобор.

Кажется, не она карабкалась к вершинам славы и признания, а киношно-театральный Олимп сам словно пригнулся ей навстречу и водрузил ее на свою вершину. Так мало суетности, так мало видимого желания обогнать, обскакать. И обитатели Олимпа давно уже привыкли, что есть просто обитатели, а есть Чурикова. И только одному Олимпу ведомо, с каким невидимым и невиданным трудом шла она к этому шепоту за кулисами: "Царица".

"Терпеть не могу всех этих юбилейных интервью, - сказала Чурикова на просьбу побеседовать для газеты. - Вот сейчас все пройдет, все эти дурацкие нули отпадут, и мы обязательно встретимся". - "Так нули уже никуда не денутся, Инна Михайловна". - "Да? И то правда, нулей-то меньше уже не станет". Она как будто расстроилась. Так расстраиваются дети, когда, идя первый раз в первый класс, не задумываются, что это почти навсегда. А все говорят - царица, царица…