Фаина Георгиевна Раневская так много курила, что врачи отказывались понимать, как и чем она дышит. Они спрашивали об этом у Раневской. Она отвечала: "Я дышу Пушкиным…"

Она родилась 110 лет назад. 65 лет спустя ей присвоили звание Народной артистки СССР – по совокупности достижений в искусстве. Через 15 лет после высокого присвоения она категорически отказалась праздновать свое восьмидесятилетие. На том основании, что "старость – это просто свинство".

Она никогда не была замужем, полагая, что роль женщины в жизни в чем-то даже важнее, чем роль мужчины. В своей единственной, но "так и ненаписанной" книге она о разнообразии женских и мужских ролей написала:

"Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным".

О нашем народе, который, как известно, состоит из представителей обоих полов, Раневская была настолько невообразимого мнения, что ни одно советское издание не отважилось бы опубликовать ее философскую запись в записной книжке:

"Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!"

По отношению к себе ирония Фаины Георгиевны еще безжалостней:

"Как я завидую безмозглым! Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, "бытовая дура" – не лажу с бытом. Урод я!"

Она не ладила с бытом с детства. И в этом – что-то почти фатальное, как порыв ветра, вырвавший в 1915 году деньги из ее рук. Об этой "шутке природы", случившейся с ней на заре театральной юности, она печально отозвалась: "Раневская – это потому, что я все роняю".

Похожие нелады продолжались всю жизнь. Они были крайне навязчивы, многократно повторялись и выводили Фаину Георгиевну из себя.

Она жила в умопомрачительной комнате с видом на глухую стену. В комнате даже днем горел электрический свет, и это позволяло Раневской сравнивать себя с ведром, опущенным на дно колодца. Она постоянно шутила на эту тему, приводя в пример "более светлую жизнь" какого-нибудь знаменитого актера, режиссера или писателя. И очень любила свою домработницу, напоминавшую по виду и образу действий "городскую сумасшедшую". О катастрофическом единстве бытового кошмара и театрального искусства однажды сказала с присущей ей горечью:

"Дома хаос, нет работницы – в артистки пошли все домработницы. Поголовно все".

В придуманной ею реплике в кинофильме "Подкидыш" (1939 год) содержится энергетика, которая заставила смеяться всю советскую страну и заставляет смеяться страну, давно уже несоветскую. Из-за этой реплики Раневскую окружали на улице мальчишки. Они бежали за ней и кричали: "Муля, не нервируй меня!" Успех был потрясающий, но Фаиной Георгиевной ненавидимый:

"Боже мой! Как я ненавидела, как остро ненавидела роль, принесшую мне успех!"

Актрисой Раневская "почувствовала себя очень рано":

"…Испытываю непреодолимое желание повторять все, что делает дворник. Верчу козью ножку и произношу слова, значение которых поняла только взрослой. Изображаю всех, кто попадается на глаза. "Подайте Христа ради", - произношу вслед за нищим; "Сахарная мороженая", - кричу вслед за мороженщиком; "Иду на Афон Богу молиться", - шамкаю беззубым ртом и хожу с палкой скрючившись, а мне 4 года".

Ее родители были против того, чтобы дочь стал актрисой. Поэтому она тайком покинула отчий дом и устроилась на работу в массовку. Потом были провинциальные сцены, сотни мелких и крупных ролей. И данное себе обещание бросить к чертовой матери всю эту сценическую ерунду. В конце концов она добилась того, что стала… театральной труппой. И один серьезный режиссер сказал, что она - "…и героиня, и травести, и грант-кокет, и благородный отец, и герой-любовник, и фат, и субретка, и драматическая старуха, и злодей. Все амплуа в ней одной".

Всю свою сценическую жизнь Раневская боялась одного - играть плохо. Но никогда не боялась ни великих режиссеров, с которыми работала на сцене многочисленных театров, ни великих партнеров, с которыми снималась в кино. Ради "правды образа" шла на многочисленные жертвы. Ростислав Плятт, сыгравший в фильме "Подкидыш" роль Мули, вспоминал: "Фаина Георгиевна была в то время молодой женщиной, с гибкой и худой фигурой. Но она представляла свою героиню массивной, тяжелой. Актриса нашла "слоновьи" ноги и трудную поступь, для чего перед каждой съемкой обматывала ноги бинтами".

Фильм "Мечта" посмотрел в Белом доме президент США Франклин Рузвельт. После просмотра Рузвельт сказал: "На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса".

Свою судьбу эта "блестящая трагическая актриса" назвала "шлюхой". Так и написала в своей "ненаписанной книге" - "судьба-шлюха". А когда в 1983 году навсегда оставила сцену, то о своем решении сообщила директору театра имени Моссовета:

"Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!"

Вот этой беспримерной попыткой "бесконечного начала" и была вся жизнь Раневской. Юмор, талант, резкость высказываний, колоссальная работоспособность, многочисленные анекдоты и невероятная горечь ощущений при взгляде на окружающих и окружающее.

Ее боялись и стремились к дружбе с ней. Ее уважали, ненавидели и боготворили. А она боготворила Толстого, Чехова, Пушкина, Станиславского, деревья, не любила цветы и орден Ленина, выданный ей по случаю ее восьмидесятилетия. Медали и ордена она называла "похоронными принадлежностями" и о чем-то неведомом сумела в своей "ненаписанной книге" написать:

"А может быть, поехать в Прибалтику? А если я там умру? Что я буду делать?"

Ей было уже за восемьдесят, когда, по ее признанию, она "стала забывать свои воспоминания", но не перестала удивляться, что… "хватило ума глупо прожить жизнь". С чем уж никак нельзя согласиться.