Лицо эпохи

Среди предпринимателей дореволюционной России династия московских промышленников и банкиров Рябушинских была самой одиозной. Одни ими искренне восхищались, а другие обвиняли их во всех смертных грехах. Даже сейчас, через 100 лет, отношение к братьям Рябушинским остается неоднозначным.

В августе 1917 года фабрикант и банкир Павел Рябушинский имел неосторожность заявить: «К сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы разного рода «друзья народа» опомнились и почувствовали, что идут по неверному пути». Он имел в виду, что революционеры не в состоянии управлять экономикой и очень быстро доведут страну до ручки. «Безумно и преступно, — писал Рябушинский, — над телом и душой России делать эксперименты и применять отвлеченные утопии, рожденные в умах людей, живших в подполье».

В ответ мало кому известный публицист Иосиф Сталин опубликовал статью, в которой пригвоздил фабриканта к позорному столбу: «Господа Рябушинские, оказывается, не прочь наградить Россию голодом и нищетой. Они не прочь закрыть заводы и фабрики, создать безработицу и голод!»

Но все случилось именно так, как и предрекал банкир. Большевикам не оставалось ничего другого, кроме как объяснять голод и разруху 20-х годов исключительно происками господ Рябушинских, демонстрирующих антинародную сущность российской буржуазии.

Это, кстати, подтвердилось — на процессе «Промпартии» главный обвиняемый профессор Рамзин с готовностью признался в том, что в 1927 году в Париже он встречался с Павлом Рябушинским и получил от него подробные инструкции насчет того, как развалить и без того слабую экономику революционной России. Советские газеты тех дней пестрели карикатурами, изображавшими, как толстый и бородатый Рябушинский тянет к стране костлявую руку голода. Правда, вскоре после процесса выяснилось, что Павел Рябушинский умер еще в 1924 году и никак не мог встретиться с Рамзиным три года спустя. Пришлось уточнить, что коварный «враг народа», которого к тому времени уже успели расстрелять, получил инструкции не от Павла Рябушинского, а от его брата Владимира. Какая, в сущности, разница — все они буржуи и кровопийцы.

В карете с двумя рысаками

В годы перестройки в советской печати были опубликованы многочисленные статьи, из которых следовало, что купцы и промышленники Рябушинские были замечательными людьми, очень много сделавшими для подъема экономики России. Основатель династии Михаил Рябушинский (1787 — 1858 гг.) происходил из экономических крестьян слободы Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря и начинал с того, что торговал «бумажным товаром» в ветошном ряду московского Гостиного двора. Суровый и истовый старообрядец, носивший простонародный кафтан и сам в качестве мастера работавший на своих ткацких мануфактурах, он заложил основу будущего процветания семейства.

Его сыновья Павел и Василий одевались уже на немецкий лад и как купцы первой гильдии ездили в карете, запряженной двумя рысаками, что по нашим временам соответствует крутой иномарке (купцам второй гильдии дозволялось ездить лишь в коляске, а купцы третьей гильдии имели право запрягать в коляску не более одной лошади). В 1882 году, представив на промышленно-художественную выставку «пряжу из египетского и американского хлопка, гладкие и узорчатые ткани, беленые и крашеные при весьма большом разнообразии сортов», братья Рябушинские получили право использовать на вывесках и изделиях герб Российской империи, а еще через два года им было присвоено почетное потомственное гражданство.

У Павла Михайловича Рябушинского было восемь сыновей — Павел, Сергей, Владимир, Степан, Николай, Михаил, Дмитрий и Федор, каждый из которых получил наследство в размере 400 тысяч рублей ассигнациями и ценными бумагами. Роли братьев в семейном бизнесе были четко разделены. Главным считался старший брат Павел, фабричными делами занимались Сергей и Степан, банковскими и финансовыми вопросами заведовали Владимир и Михаил. Дмитрий подался в ученые, Николай, которого в семье звали не иначе как «беспутный Николашка», занялся проматыванием наследства, а Федор умер от туберкулеза, успев лишь снарядить научную экспедицию на Камчатку.

Предтечи современных рейдеров

Третье поколение Рябушинских отличалось тем, что вело свои дела с беспрецедентным напором и размахом. Ядром семейного дела стал «Банкирский дом братьев Рябушинских». За короткое время братья Рябушинские поглотили десятки мелких банков, используя при этом грубое давление на акционеров, подкуп государственных чиновников и прочие методы, которые переняли от них современные рейдеры. Особенно примечательной была история захвата Харьковского земельного банка. Все происходило по отработанной схеме — Рябушинские перекупили кредиты, предоставленные этому банку, и предъявили их к оплате, поставив банк на грань банкротства. Председатель правления банка коммерции советник Алчевский отправился в столицу в надежде получить правительственный кредит, но тогдашний министр финансов Сергей Витте ему отказал. 7 мая 1901 года Алчевский приехал на Варшавский вокзал Петербурга и бросился под поезд. Впрочем, по Харькову ходили упорные слухи, что он попал на рельсы не без посторонней помощи.

Акции банка стремительно упали в цене, и братья Рябушинские немедленно их скупили. Как сообщала газета «Харьковский листок», они привезли с собой два железнодорожных вагона подставных акционеров и с их помощью захватили правление Харьковского земельного банка. Председателем правления стал Владимир Рябушинский, а директором банка его брат Михаил. Как только Рябушинские получили контроль над банком, Сергей Витте немедленно предоставил им правительственный кредит в размере 6 млн. рублей. Харьковчане были крайне возмущены. Особенно непримиримо по отношению к братьям Рябушинским был настроен один из ведущих акционеров банка действительный статский советник Любарский-Письменный, но он неожиданно скончался, причем обстоятельства его смерти были очень подозрительными. Его жена, опасаясь за свою жизнь, немедленно уехала во Францию, где ее вскоре тоже настигла смерть. Рябушинские посмеивались, что вдову действительного статского советника зарезал ее сутенер.

Грязная история с захватом Харьковского земельного банка стала широко известна (Николай II даже пожурил министра финансов Сергея Витте, однако назначил его премьером), и в деловых кругах к братьям Рябушинским начали относиться с недоверием. Это помешало им провернуть операции по захвату Русского торгово-промышленного и Волжско-Камского банков. Кстати, когда братья Рябушинские приехали в Крым для встречи с членом правления Волжско-Камского банка, сыном известного нефтепромышленника Василия Кокорева, тот приказал спустить на них собак.

Чтобы восстановить репутацию семьи, Павел Рябушинский затеял издание газеты «Утро России», в которой предстал радетелем национальных интересов. «Американцы взяли наши деньги, — переживал Рябушинский, — опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад они сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало». Это были всего лишь слова, за которыми Павел Рябушинский пытался скрыть то, что для производства хлопчатобумажных тканей он закупал исключительно американский хлопок. И не потому, что этот хлопок был хорош. Он был плох, но дешев. То, что ткань из этого хлопка вскоре расползалась, Рябушинских, по-видимому, нисколько не заботило.

Кто изготовлял «золотое руно»?

Нынешние биографы Рябушинских с восторгом рассказывают о том вкладе, который предприниматели внесли в развитие российской льняной промышленности. «Рябушинские упорным трудом, — написано в одной из статей, — приостановили разграбление России. Благодаря им Россия стала не только вывозить льняное сырье, но и начала его перерабатывать». На первый взгляд, это действительно так. Находясь в эмиграции, Михаил Рябушинский вспоминал: «Перебирая по очереди все отрасли нашей добывающей промышленности, как нефть, уголь, минералы, лес, лен, мы остановились на последней». Михаил Павлович, конечно, лукавил — Рябушинские с готовностью хватались за все, что могло приумножить их капиталы. Занимались они нефтью, лесом и даже добычей золота. Но лен их настолько заинтересовал, что они даже создали Русское акционерное льнопромышленное общество.

Чем же был вызван этот интерес? Михаилу Рябушинскому, по его словам, попалась на глаза брошюра, в которой некто Майнов подробно рассказывал об истории русского льна. В брошюре даже было упомянуто о том, что Хазария экспортировала в страны Средиземноморья льняное полотно, которое можно было продеть через кольцо. Высказывалось даже предположение, что тончайшая льняная пряжа являлась тем самым «золотым руном», за секретом изготовления которого охотились аргонавты. Понятно, что «неразумные хазары» по определению не могли ткать это полотно, а получали его с Руси в качестве дани. Стало быть, делал вывод автор брошюры, лен с древности был традиционной русской полевой культурой. В заключение Майнов писал: «Ни почва, ни климат в Псковской губернии не препятствуют льну быть такого качества, каков он в Западной Европе, и если лен у нас хуже, то этому виною исключительно неудовлетворительная обработка его и, следовательно, неумелость русского человека и его скорохватство».

И что же, братья Рябушинские, прочитав эту брошюру, принялись вкладывать в лен бешеные деньги? Это на них непохоже. Начиная новое дело, Рябушинские досконально изучали буквально все до мельчайших подробностей. Например, Федор, задумав экспедицию на Камчатку, пригласил профессора Ивановского прочесть ему полный курс лекций по географии Сибири. Скорее всего, Рябушинские проконсультировались у серьезных ученых и немедленно выяснили, что брошюра Майнова — полный бред. Дело в том, что по мере продвижения к северу не только снижается урожайность льна, но, что самое главное, ухудшается качество волокна. Так что тончайшее льняное полотно ткали именно хазары, причем не где-нибудь, а в Крыму. А из чего же ткали на Руси?

Из конопли, которая в условиях Крыма дает слабое волокно да к тому же выделяет большое количество психотропных токсинов. Именно потому Русь и считалась посконной (посконь — это мужская особь конопли). В Европе коноплю даже называли «русским льном».

На нарах в Симферополе

Похоже, что на самом деле лен Рябушинских вовсе не интересовал. Они мечтали избавиться от конопли, из которой в русских деревнях вплоть до начала XX века ткали добротное и очень прочное (17-миллиметровый линь из пеньки выдерживает вес до 2,8 тонны) полотно, которое мало чем уступало льняному и по всем статьям превосходило хлопчатобумажное. И Рябушинские блестяще решили эту задачу. Есть подозрение, что брошюру Майнова они же сами и заказали. Но на этом рекламная кампания не закончилась. В газете «Утро России» была опубликована серия статей, рассказывавших о том, насколько выгодно сажать лен. Например, некто Новицкий утверждал, что использование изобретенного им станка даст крестьянину с каждой десятины, засеянной льном, не 75 рублей, как сейчас, а 200 и даже больше. Доверчивые российские крестьяне бросились выпалывать коноплю и засевать свои поля льном, тем более что Рябушинские подняли на него закупочную цену, завершив 1913 год с большим убытком.

Но ведь конопля — это не только волокно, но еще и масло. А какое масло изо льна, урожайность которого в средней полосе России в самые удачные годы не превышает пяти центнеров с гектара? (Для сравнения: в Крыму урожайность льна в четыре-пять раз выше, причем благодаря короткому вегетационному периоду он очень хорошо сочетается с озимой пшеницей.) Пришлось крестьянам сажать подсолнечник, который, в отличие от конопли, катастрофически истощает почву. Но это было еще полбеды. С устранением конопли оказалась подорвана кормовая база животноводства. А нет домашней скотины — нет органических удобрений для выращивания зерновых. В канун революции страна оказалась в тисках голода, причем братья Рябушинские имели к этому самое непосредственное отношение. Так что авторы карикатур, изображавших то, как Павел Рябушинский тянет к России костлявую руку голода, были недалеки от истины.

Революция застала Павла Рябушинского в Крыму, куда он предусмотрительно уехал после подавления корниловского мятежа. За поддержку Корнилова Симферопольский совет арестовал его, но благодаря заступничеству Керенского банкир был выпущен на свободу и поспешил навсегда покинуть Россию. Все его братья последовали за ним, вмиг лишившись своего состояния. Чрезвычайно довольным выглядел только Николай Рябушинский, который умудрился аккурат перед самой революцией промотать папашино наследство до последней копейки.

Что же касается конопли, то вплоть до 1950-х годов за большие достижения по выращиванию этой технической культуры в средней полосе России давали не от пяти до двенадцати лет, как сейчас, а ордена и медали. Существовал даже Всесоюзный НИИ конопли. Но все это в прошлом. Как, впрочем, и крымское «золотое руно».

МИХАИЛ ВОЛОДИН
Первая крымская N 240, 5 СЕНТЯБРЯ/12 СЕНТЯБРЯ 2008