Кроссворд-кафе Кроссворд-кафе
Главная
Классические кроссворды
Сканворды
Тематические кроссворды
Игры онлайн
Календарь
Биографии
Статьи о людях
Афоризмы
Новости о людях
Библиотека
Отзывы о людях
Историческая мозаика
Наши проекты
Юмор
Энциклопедии и словари
Поиск
Рассылка
Сегодня родились
Угадай кто это!
Реклама
Web-мастерам
Генератор паролей
Шаржи

Новости

Возвращение режиссера. К 75летию Геннадия Полоки


Биография
Российские режиссеры
Биографии режиссеров
Знаменитые Геннадии

Высшее, но немного обидное признание для композитора – когда его песни считают «народными», такими, которые были всегда. Режиссеру почти невозможно добиться такой славы, ведь каким бы популярным ни стал фильм, кино всегда авторское творчество. И все же, из каждого правила есть исключения. Геннадий Полока. Много ли это имя скажет обычным зрителям? Вряд ли, отождествить имя с фильмами, скорее всего, смогут лишь киноманы и коллеги режиссера… Зато если сказать «режиссер "Республики ШКИД"», сразу станет понятно, о ком речь: «Республика» стала по-настоящему народным фильмом – пожалуй, вопреки задумке автора.

Так получилось, что Геннадий Иванович Полока на долгие годы оказался персоной нон-грата – слишком ярким и самобытным для советского кино. На долгие годы легла на полку «Интервенция», а команда «Мотор!» сменилась кабинетной жизнью и почти подпольной – под псевдонимами – работой на чужих картинах. И все же, режиссер нашел в себе силы вернуться… Но обо всем по порядку.

Геннадий Иванович Полока родился в Куйбышеве (ныне - Самара). В 1948 году поступил на актерское отделении Театрального училища имени Щепкина, а в 1957 году Полока окончил режиссерский факультет ВГИКа, где занимался в мастерской Л.В. Кулешова и А.С. Хохловой и стал режиссером киностудии «Мосфильм». Режиссерским дебютом стал документальный телефильм «Наши гости из далеких стран».


Геннадий Полока: «Почему-то случилось так, что всю жизнь я оказывался в положении антипода по отношению к основной части моих коллег. Скажем, после смерти Сталина, в 50-е годы я учился в институте, во ВГИКе, на режиссерском факультете. И после 1953 года в нашем кинематографе, который был в это время бесконфликтным, помпезным, как только умер Сталин, когда творцы освободились от этого давления, они все увлеклись итальянским неореализмом, особенно молодые. Это такой ползучий советский неореализм, доходящий порой до абсурда. Потому что как только за кадром герой уходил в туалет и раздавался звук спускаемой воды в туалете, в Доме кино раздавались аплодисменты. Настолько признаки прозы жизненной вызывали – сами по себе – восторг, вне зависимости от искусства. Я категорически это не принял. И я это заявлял с вгиковской трибуны, я это заявлял на обсуждениях в Доме кино.

Мне казалось, что нам надо вернуться на те позиции в кинематографе и в искусстве, которые были противоестественно задавлены, не только властью, но и, скажем, войной. Это было искусство мощной кинематографической формы. Наше киноискусство 20-30х годов – это был самый естественный и самый органичный авангард. Это было такое пиршество форм кинематографических.

Я пришел во ВГИК из театра. Я всего этого не принимал. Мне казалось, что там нет живых людей, актеров. Но как только умер Сталин, как только началась советская неореалистическая эра, я наоборот вернулся к этому. Просто всю жизнь я всегда противостоял тотальному направлению. «Антикино!» – решил я, это главное. Все, что в кино считается плохим, что в кино нельзя, все можно».


В 1963 году Геннадий Полока дебютировал в художественном кинематографе, сняв вместе с Л. Шенгелия фильм «Каштановые сети». В 1966 году появилась «Республика ШКИД». Затем Геннадий Полока начал работу над фильмом «Интервенция» по мотивам одноименной пьесы Льва Славина, пригласив сниматься великолепных актеров – Владимира Высоцкого, Сергея Юрского, Ольгу Аросеву, Валерия Золотухина, Ефима Копеляна, Юрия Толубеева. Картину едва удалось спасти – был дано распоряжение смыть уже готовый фильм.


Геннадий Полока: Дважды решением Комитета по делам кинематографии меня лишали права постановки фильмов – в 1968 году, после «Интервенции», и в 1974-м. Но и до этого у меня были большие неприятности – они начались на самом первом моем полнометражном фильме, «Чайки над барханами», по сценарию Юрия Трифонова. Действие происходило в Туркмении, на строительстве грандиозного водоканала в пустыне, и я снял жестокий фильм. Когда руководители республики увидели отснятый материал, они пришли в ужас. Мне посоветовали «переориентироваться», иными словами, переделать фильм в «жизнеутверждающем духе». А я был человек молодой – мне едва исполнилось 30, – советам не внял, продолжал снимать по-своему. Кончилось это печально: картину остановили, меня отправили в Москву, я написал жалобу на имя тогдашнего министра культуры Фурцевой. Она распорядилась собрать так называемый большой худсовет со всеми корифеями нашего кино. После просмотра обсуждение начал Иван Пырьев, который назвал меня вторым Эйзенштейном. Я даже растерялся от этого панегирика и других, которые за ним последовали: выступили Михаил Ромм, Юлий Райзман, Сергей Герасимов, Марк Донской, Григорий Козинцев.

Но местное туркменское руководство не успокоилось. Не сумев зарубить картину, они сфабриковали против меня уголовное дело. Чего только в нем не было: и растраты, и наркотики, и золото... К этому времени начали действовать две так называемые рокотовские статьи, по которым за этого рода преступления можно было и расстрел получить. Началось следствие, бесконечные допросы... Дело длилось полтора года. Спас меня все тот же Союз кинематографистов. Пырьев пригласил к себе моего адвоката – адвокат был выдающийся, Шальман, – он вел дело Якира, Красина и многих других диссидентов, – с его помощью составил письмо на имя генпрокурора СССР Руденко с требованием полного моего оправдания. Не снисхождения, а именно оправдания. К этому обращению присоединилась Фурцева. Это возымело действие. Меня признали невиновным из-за отсутствия самого события преступления. Вот так начиналась моя биография.

И дальше было много трудностей, пусть и без уголовных дел. К началу перестройки я был лишен права постановки уже не только в кино, но и на телевидении. И когда ведущие кинематографисты страны выбрали меня председателем оргкомитета гильдии режиссеров СССР, я счел своим долгом перед Союзом кинематографистов, которому я считаю себя очень обязанным, заняться чисто организационными делами. И тем не менее параллельно с этой работой восстановил «Интервенцию», снял фильмы «А был ли Каротин?» и «Возвращение броненосца». Обе эти ленты пришлись на период полного развала нашего кинопроизводства и проката, работа над ними затянулась на годы. К сожалению, они больше известны на Западе, награждены многими премиями. У нас «Возвращение броненосца» отмечено премией Сочинского фестиваля, а на широком экране фильм так и не шел…

…Немного об «Интервенции». Фильм стал легендой не только потому, … что долго пролежал на полке. Украв из Госфильмофонда копию, я двадцать лет показывал ее там, куда не было свободного входа: на оборонных предприятиях. Фильм стал легендой в первую очередь из-за шокирующих решений в показе революции как шумного и кровавого балагана. И, конечно, из-за блистательного созвездия актеров: Руфина Нифонтова, Ольга Аросева, Валерий Золотухин, Валентин Гафт. Несправедливо упоминать как главную звезду Владимира Высоцкого. Снявшийся в картине Ефим Копелян в то время был более популярен и любим зрителями. А после «Интервенции» мне предложили «реабилитироваться» – доказать свою лояльность. Дали сценарий «Один из нас» Рябова и Нагорного, о работе немецкой разведки в СССР накануне Второй мировой войны. Но руководители – в чем-то наивные люди. Они думают, что если дадут «проверенный» сценарий, то и фильм обязательно получится «проверенный». А я по сценарию «Один из нас», подчеркнуто документальному, снял весьма двусмысленный, иронический фильм. Киноманы до сих пор считают его моей лучшей картиной. Но тогда в Комитете по кинематографии было решено, что эта картина оскорбляет героический образ советских разведчиков и место ей там же, где и «Интервенции», – на полке. А я, к счастью, был знаком с Кононом Тимофеевичем Молодым, знаменитым разведчиком, прототипом героя «Мертвого сезона». Меня с ним свел Савва Кулиш, когда параллельно, в соседних павильонах, мы снимали: он – «Мертвый сезон», а я – «Республику ШКИД». Я решил показать фильм Молодому, а он привел с собой Абеля, еще кого-то из коллег, по-моему, Филби, в общей сложности человек двенадцать... Им фильм очень понравился, это решило дело. Председатель Комитета по кинематографии Романов спросил Молодого: «Вас этот фильм не оскорбляет?» И получил ответ: «Нас – нет, а вот вас – может быть». Молодый дал понять, что у разведчиков и у руководителей идеологического фронта несколько разные задачи. Фильм выпустили, но с категорическим запретом на какую бы то ни было рекламу. Прессе было дано указание обойти его молчанием. А мне эту очередную нелояльность не забыли.

В январе 1974 года меня лишили права постановки в кино с формулировкой «как не сделавшего выводы из своих идеологических заблуждений». И вот тут я неожиданно получил приглашение от председателя Гостелерадио Лапина занять пост художественного руководителя студии музыкальных фильмов объединения «Экран». Объяснение лапинского поступка оказалось очень простое: между ним и председателем Госкино Ермашом были неприязненные отношения, и коли тот отлучил меня от кино – Лапин решил пригреть. Дали мне зарплату, кабинет, секретаршу. Только снимать не давали. Просидел я так пять лет в начальственном кабинете и взбунтовался. В 1980 году меня, наконец, вынуждены были запустить в производство со сценарием, продолжавшим тему «Республики ШКИД», который я тринадцать лет безуспешно пытался пробить в кино. Действие происходило в те же 20-е годы, что и в «Республике», только в московской школе. Мне сказали, что в 20-е годы было много «псевдодемократии», и велели ввести в сценарий современную линию, чтобы доказать, что нынешняя школа значительно лучше прежней. Пришлось ввести, и это имело печальные последствия. Современная школа в сравнении с нищими, но действительно демократическими 1920-ми годами, когда в школе царил дух свободы, творчества, преподавали люди большой культуры – бывшие гимназические учителя и университетские профессора, – выглядела в фильме просто-таки убийственно. И эта картина легла на полку, а коллегия Гостелерадио лишила меня права постановки на телевидении. Оставшееся до перестройки время я зарабатывал на жизнь переписыванием чужих сценариев и «доводкой» чужих фильмов – под псевдонимом, конечно. Один из них был даже женский: «Любовь Омельченко». Так что под фамилией «Полока» значатся двенадцать фильмов, а под псевдонимом – больше. Когда мне не давали снимать, я вспоминал свою первую профессию актера и снимался в наших и зарубежных фильмах, играл в основном иностранцев.

…Часто с картиной связаны не только съемки, но и то, что с тобой в этот период происходило в жизни, в каких условиях ты снимал фильм. Так, «Интервенция» делалась в состоянии такого творческого альянса, словно съемочную группу подбирали долгие годы как коллектив единомышленников. Все не просто снимались в этой картине, но жили ее судьбой – и Высоцкий, и Золотухин, и Толубеев, и Копелян, и Аросева, и игравший крохотную роль Гафт. В этой атмосфере было легко работать и фантазировать. А «Республику ШКИД», наоборот, я снимал на сопротивлении. Я был молодым режиссером с полутора фильмами за плечами, на чужой для меня студии «Ленфильм», где за мной шла слава капризного: не взял на роль Викниксора Андрея Попова, которого утвердила студия, вместо него пригласил молодого Юрского... Еще не исчезла атмосфера оттепели. И я был одержим желанием ответить фильмом на какие-то важные политические вопросы. Я хотел в «Республике ШКИД» смоделировать эдакое общество своей мечты. Через год после выпуска тогдашний председатель Госкино Баскаков мне сказал: «Жалко, что меня не было, когда ты сдавал картину: я бы ее не принял. Что это за выборы у тебя там в школе, вроде американских, каждый кандидат со своей программой выступает: кому это у нас нужно?» «Республика ШКИД» была для меня принципиальной картиной, но об этом группа не знала, я проводил свои идеи в одиночку, ни с кем, в отличие от «Интервенции», не делясь. Фильм, между прочим, хоть он и самый мой известный, тоже пострадал. Две готовые новеллы из него изъяли, он должен был быть двухсерийным. Причем уничтожили негатив, и поэтому восстановить изъятое впоследствии я уже не смог.

Вообще, самое дорогое в кинематографе для меня – авторское кино. Авторское кино не в том, что оно такое заумное и сложное для восприятия, а авторское кино для меня – это занимательный, сладкий произвол мастера. Знаете, как яд бывает сладкий – человек знает, что яд, но пьет и не может остановиться.

Нужно относиться к этому как к чистой клоунаде. Вот один трюк, другой трюк, потом их склеить, еще подчинить их какому-то сюжету и зритель будет с удовольствием на это зрелище смотреть. А для меня это способ завоевать зрительское доверие. Это не самоцель, а способ успокоить зрителя. Вот он приходит и думает, что ему сейчас проблему какую-нибудь тяжелую выложат, какие-то глубокие размышления о смысле бытия и так далее. А я ему говорю: «Нет, ничего». Идет аттракцион занимательный, а эта цепь аттракционов, из которых складывается фильм, она постепенно подводит к содержанию картины и к вещам глубоким и порой печальным.

Я думаю, что режиссер всю жизнь делает одну картину. Во всяком случае, она устремлена к какому-то одному моральному итогу. И в этом смысле я наследник Толстого. Наступает иногда мгновение в жизни человека, особенно, человека хорошего, у которого положительный потенциал преобладает, когда ему кажется, что его все любят. И он готов всех любить за это. Он окружен таким любовным морем – куда ни обернется, везде любящие глаза. Это состояние, как правило, бывает кратковременным. И поэтому люди им не дорожат. Они не понимают, что вот это и есть высший взлет человеческой жизни, это и есть кульминация. Вообще, жизнь прожита страшноватая, но с другой стороны, грех не помнить то хорошее, что у меня было, потому что даже в самые тяжелые временя, когда я уже был изгнан из кино, сколько людей было, которые мне помогли…


(По материалам передачи «Острова» и интервью, опубликованного в газете «Совершенно секретно»)
tvkultura.ru 15.07.2005


Добавить комментарий к статье




Биография
Российские режиссеры
Биографии режиссеров
Знаменитые Геннадии


Ссылка на эту страницу:

 ©Кроссворд-Кафе
2002-2024
dilet@narod.ru