Артист Семен Фарада болел тяжело и долго, считайте, девять лет. Поэтому его смерть не отозвалась в сердцах зрителей так обжигающе, как, допустим, уход его партнеров по славным телевизионным фильмам — Александра Абдулова или Олега Янковского, например. Умер, потому что должен был умереть. В подобном случае кто-то называет уход избавлением, облегчением, еще как-то. Не знаю, правильно ли это. Знаю другое — с Семеном Фарадой хочется проститься светло, как поется в телевизионном фильме одного из любимых режиссеров этого артиста Марка Захарова.

Всенародно известным Фараду сделало телевидение. Хотя и до этого он был своеобразным, смешным актером. Фарада посчитал эту профессию своей раз и навсегда и решительно отодвинул в сторону инженерные и прочие специальности. Но пока в его жизни не было телевидения и кино, он не был так известен и так любим.

Его домом стал «Наш дом» — знаменитый московский студенческий театр, выдавший на-гора не только замечательные спектакли, но и целую плеяду талантливых людей, вовремя поменявших профессию и пришедших в искусство смело и вызывающе. Марк Розовский, Александр Филиппенко, Геннадий Хазанов, Семен Фарада… Тогда это называлось гордо и звонко — художественная самодеятельность, и кто виноват, что сегодня к этому понятию относятся свысока и снисходительно.

Вначале Семен Фарада был Семеном Фердманом, Фарадой стал благодаря инициативе одной из национальных советских киностудий, которая посчитала, что в титрах фамилия «Фердман» смотрится как-то не очень благонадежно. Что ж, вполне обычное явление в стране, где Андрей Менакер вынужден был стать Андреем Мироновым, а Гарри Вайнштейн — Гарри Каспаровым. Таких случаев были сотни.

Любопытно, что Фарада, игравший на сцене в основном маленьких смешных человечков, работал преимущественно с очень крупными режиссерами. От Марка Розовского он попал к Юрию Любимову и прожил в Театре на Таганке лучшие годы этого театра, был занят во многих спектаклях мэтра, в том числе в скандально знаменитом «Мастере и Маргарите», где играл несколько ролей, вволю перевоплощаясь.

Уже потом началась телевизионная слава. Марк Захаров призвал Фараду в «Того самого Мюнхгаузена» и «Формулу любви», Эльдар Рязанов вложил ему в руки тромбон в «Гараже». Именно персонаж Фарады волею сценария выдувал на этом тромбоне ведущую мелодию фильма. В «Чародеях» его командированный с Юга получился тоже замечательным, актер сотворил роль из ничего, и его фраза «кто так строит?» быстро стала народным достоянием.

Успел Фарада сняться у Аллы Суриковой в «Человеке с бульвара Капуцинов», в комедии «Миллион в брачной корзине», в других фильмах у других режиссеров. Совсем немногих его работ хватило для широкой известности. А дуэт с Абдуловым на итальянский манер — «Уно-уно-уно ин моменто» — сделал Фараду всенародно популярным. Незатейливую песенку, словесную абракадабру распевали на улицах, пародировали в КВНах, ее даже включили в диск «Популярные итальянские мелодии».

Сложная фамилия «Фарада» вряд ли запомнилась всем. Но в лицо этого маленького смешного человечка с усами знала вся страна. У него была репутация не просто милого комика, но комика не пошлого, интеллигентного, даже склонного к некоторой ненавязчивой философии. Мало кто знал, что он мечтал сыграть шекспировского короля Лира. Его Лир вряд ли был нужен народу — народу нужен был тот Фарада, которого он знал и любил. Фарада стал не просто узнаваемым — знаковым артистом, его появления на экранах ждали.

Болезни нагрянули как гром с ясного неба. Операция на сердце по замене клапана, затем два обширных инсульта, сломанная шейка бедра. Фарада оказался прикован к инвалидной коляске, говорил с трудом, не вылезал из больниц.

Что тут скажешь? Кто-то стал считать, кто помогает больному артисту и как. Упрекали общественные организации, друзей, которые позабыли-позабросили Семена Львовича. А ведь он нуждался не только в денежных средствах на дорогие лекарства, но и в душевной человеческой поддержке.

Эту поддержку он получал в полной мере от своей супруги Марины Полицеймако. Она, сама актриса, перенесла за это время серьезную операцию, но всегда была рядом с больным мужем, и забота ее была простой и искренней. Сын, Михаил Полицеймако, не просто работал круглосуточно, чтобы поддерживать больного отца (а сын тоже артист), но и проявил себя невероятно заботливым и внимательным сыном. А ведь мог бы, как иные актерские дети, махнуть рукой: «Болеешь — болей себе. У меня своя жизнь, а за тобой пусть мама смотрит». Нет, он так не сделал, он возил отца в инвалидной коляске, разговаривал с ним, поддерживал как мог. И маленький внук Семена Фараду, конечно, очень радовал, согревал его больное сердце. Они делали все, чтобы продлить жизнь Семена Львовича, продлить насколько возможно. Получается, дольше уже было нельзя.

Говорят, в последние тяжелые годы Семена Фараду радовал джаз да еще кадры с Аркадием Райкиным и Чарли Чаплином.

Фарада и сам чем-то был похож на Чаплина — добавь только котелок да тросточку.