Песни Игоря Талькова не оставляют людей равнодушными. Но особенно большое внимание привлекает его лирика. Что касается песен на социальные темы, то восприятие Талькова в обществе подчас весьма противоречиво. Одним он кажется настоящим национальным героем, другим – мракобесом и шовинистом. А вот что говорил сам поэт: «Время пришло. Меня узнали не только как лирического исполнителя, но и как создателя песен гражданского содержания… Песни политические, социальные – квинтэссенция моего творчества, крик и боль моей души». В сочетании лирики и гражданственности он видел залог полноты творчества и подтверждение тому, что жизнь прожита не напрасно.

Тальков родился в семье репрессированных. После освобождения его родители жили в нужде, и будущий поэт познал все «прелести» советской барачной действительности. Впоследствии, когда он вырос и отслужил в армии, неизгладимое впечатление у него оставили неуставные отношения – «дедовщина». Он рано понял, что в жизни правят безжалостные, циничные и сильные, что народ забит и запуган, что политику вершат ловкие интриганы, что понятий веры и чести, любви и преданности почти уже не существует. В душе молодого Талькова зародилось неприятие социального строя. Лагеря, о которых он знал не понаслышке, массовые убийства населения страны в 20–30-е годы, безжалостные преследования за веру – все это убедило его в том, что строй, в котором он вынужден жить, – бесчеловечен. Ни полеты в космос, ни лучший в мире балет, ни достижения советской науки, ни колбаса за два двадцать не могли опровергнуть его горькие выводы. Когда пролиты реки крови и никто на это не обращает ровным счетом никакого внимания – и более того, говорят – «так им и надо», – колбаса встает поперек горла. Равно как и все научные достижения. Академики вместо мирного труда создают бомбы, светила от медицины – психотропные средства против инакомыслящих, а балет камуфлирует всю эту гнусную действительность с помощью пируэтов и антраша на гастролях по Европе и Америке.

 Покажите мне такую страну,
 Где детей заражают,
 Где солдат заставляют стрелять
 В женщин и стариков,
 Покажите мне такую страну,
 Где святых унижают,
 Где герои – ветераны войны
 Живут хуже рабов.
 
                   («Глобус»)

Но надеждою жив человек, и Тальков верил, что придет время – и мир вокруг него преобразится:

 Когда-нибудь, когда устанет зло
 Насиловать тебя, едва живую,
 И на твое иссохшее чело
 Господь слезу уронит дождевую,
 Ты выпрямишь свой перебитый стан,
 Как прежде, ощутишь себя мессией
 И расцветешь на зависть всем врагам,
 Несчастная Великая Россия.
 
                  («Когда-нибудь»)

Стихами Тальков «заболел» с детства. Позже научился играть на гитаре. Появились первые песни, предназначенные для узкого круга – родных и друзей.

Горя желанием «до истины добраться, до цели и до дна» (В. Высоцкий), он стал изучать историю страны по самиздату, встречался с людьми – живыми свидетелями тех страшных лет – и понял, что круг его интересов и тем полностью закрыт для советского общества, где в ходу был только дешевый идеологический ширпотреб:

 Нужна ваша молодость, нужны ваши мускулы,
 Чтоб рельсы прокладывать в таежную даль…

 * * *

 Вновь продолжается бой,
 И сердцу тревожно в груди,
 И Ленин такой молодой…

Впервые широкое признание поэта как автора острых социальных песен состоялось на телевизионной передаче Владимира Молчанова «До и после полуночи», куда Тальков был приглашен с песней «Россия»: «Листая старую тетрадь // Расстрелянного генерала, // Я тщетно силился понять, // Как ты смогла себя отдать // На растерзание вандалам». Ничего подобного никто не слышал. Партия была еще у власти. У молодого поэта сразу же появляется аудитория. Тальков начинает исполнять подобные песни на сцене перед многотысячной публикой, основной контингент которой – молодежь и подростки. Он увлекает слушателей, заставляет их думать и ощущать себя свободными. Петь такие песни было небезопасно. Открыто, со сцены Тальков говорил о своей приверженности ко Христу, называл КПСС убийцей миллионов и призывал молодежь «ничего не бояться и жить не по лжи»:

 Господин Президент, назревает инцидент:
 Мы устали от вранья – в небе тучи воронья.
 Хватит!
 Господин Президент, разгоните свой конвент.
 Нас тошнит от речей в прошлом явных стукачей!
 Хватит!(*)

Одновременно с этим он обличает фальшь многих «апологетов» демократии – вчерашних «перекрасившихся» партийцев и комсоргов, которые использовали великий демократический принцип свободы исключительно для воровства и криминального обогащения – в том числе и через развитие порнобизнеса:

 Перекрасились комсорги,
 В шоу-бизнес подались…
 …Резко стал капиталистом
 Коммунист из Госкино –
 Вместо фильмов о чекистах
 Рекламирует «порно»…

Личное обаяние Талькова, его благородная и необыкновенно красивая внешность также способствовали широкому признанию певца. В сознании молодого поколения его образ стал ассоциироваться с Виктором Цоем, трагически погибшим тогда в автокатастрофе. Цой также был проповедником неприятия существующего порядка вещей и в песнях своих «смотрел на Восток» – географически-религиозное олицетворение духовной свободы, смысла жизни и высшего счастья. В сторону Востока устремлял свой взор и Тальков:

 Солнце уходит на Запад,
 И убегают за ним
 Те, кто не знает,
 Что все в этой жизни
 Имеет исход.
 Солнце уходит на Запад,
 Но, чтобы снова родиться,
 Спешит на Восток,
 На Восток.

                    («Солнце уходит на Запад»)

Очень быстро Тальков стал неудобен. Коммунисты его по понятным причинам просто ненавидели. Демократы то и дело обличали барда за «симпатии к монархии» и «конфессиональную узость» («Мой идеал – Иисус Христос», – писал Тальков в своей книге «Монолог»). Христианам явно претили его знакомство с «ворожеей» Джуной и использование в своем творчестве «сатанинского рока». Шоу-бизнес, представлявший упомянутый рок, в свою очередь, не любил певца за то, что тот сознательно нарушал все развлекательные законы эстрады и заставлял молодых людей на концертах «не оттягиваться по полной программе» на волне «бита» и бешеных децибелов, а мыслить и ощущать свою гражданскую ответственность за все, что происходит в стране.

За строчку из песни «Россия»: «Разверзлись с треском небеса // И с визгом ринулись оттуда, // Срубая головы церквям // И славя красного царя // Новоявленные иуды» – некоторые журналисты стали подозревать его в «антисемитизме»(**). Настоящие же антисемиты на дух не выносили Талькова за то, что среди готовивших и продвигавших его выступления, а также в самом окружении поэта было много близких ему людей еврейской национальности. Лидер «Памяти» Васильев, хотя и обнимал Талькова где-то на сцене для поднятия своего рейтинга и даже кричал на публику – «наш Тальков!», на деле лукавил – духовно Тальков отстоял от этих «истинных арийцев» далече – в силу своего христианского начала и элементарной человеческой порядочности.

Что ж, такое непростое отношение – тяжкий крест и неминуемый удел всех по-настоящему ярких и одаренных людей, которые хотят правды и только правды.

Тем не менее, политические страсти – недолговечны. Творчество, касаясь этой сферы, всегда страдает, мучается и подвергается духовной деформации, нередко вырождаясь в политиканство с присущей ему озлобленностью, недалекостью и слепой ненавистью. В большой политике, как правило, дает о себе знать дефицит высоких и вечных ценностей – в силу действия принципов выгоды и конъюнктуры. В этом смысле, как бы ни были остры и актуальны на данное время гражданские произведения Игоря Талькова, думаю, что в наследие русской культуры войдет, прежде всего, его свободная от политических пристрастий лирика. В ней он тонко и с душевной мягкостью коснулся вековечных нравственных проблем – верности и чести, любви и дружбы, страдания, боли и прощения. Именно в лирических песнях Тальков приблизился к настоящей поэзии.

Его песни любви по-прежнему звучат в эфире России – и мы не устаем их слушать и каждый раз воспринимаем по-новому.

* * *

 Не смотри на меня с грустью,
 Все пройдет, пустяки.
 Просто нас занесло в устье
 Фатальной реки.
 Опьяненные нашей встречей,
 Мы забыли с тобой,
 Что день караулит вечер,
 А отливы – прибой.
 Все, все происходит
 В мире не так,
 По чьей-то, неведомой нам, воле,
 А так, как должно быть, – 
 Только в мечтах,
 В наших мечтах, но не более.
 Не смотри на меня с печалью:
 Час прощанья пробит.
 Мы же знали про все вначале,
 Только делали вид,
 Что не чувствуем чужой боли
 И что Бог нас простит
 За классический треугольник
 И за слезы обид.
 Но ты опоздала, а не она,
 Та, что пришла до тебя,
 А жизнь нам осталась что-то должна,
 Коль мы расстаемся любя…
 
                   («Ты опоздала…»)

* Последняя песня И. Талькова, написанная им в сентябре 1991 года незадолго до гибели.

** Вот что отвечал масс-медиа на этот счет Тальков: «Слово «иуда» – синоним слова «предатель». Я же не пою: «новоявленные иудеи»… Я сужу людей не по национальному признаку… Не важно, к какой национальности принадлежит человек, важно, кому он служит – Богу или дьяволу, стремится к разрушению или к созиданию, множит свои грехи или тянется к истине» (из книги И. Талькова «Монолог». М., «Художественная литература», 1992, с.47).