Действительно, Сергей Юрский, которому нынешней весной исполнилось 75 лет, — личность настоящая, редкая, штучная. Он всегда реализовывал себя ярко и мощно в самых разных направлениях искусства и литературы. Актер, режиссер, чтец, писатель — и все в высшей степени. Плюс остроумнейший, умнейший человек.

Адвокат своих героев

Детство Юрского прошло в славном городе на Неве, и это ленинградское детство вряд ли назовешь трудным и босоногим. Нормальная хорошая семья всегда, во все времена значила очень много. Отец — Юрий Юрский (по паспорту Юрий Жихарев) — блестящий негромкий интеллигент, режиссер эстрады и цирка, советский Дон-Кихот. Был похож на героя Сервантеса и благородством души, и внешне — высокий рост, бородка. В «Республике Шкид» в роли Викниксора Сергей Юрский специально гримировался так, чтобы быть похожим на своего папу. И от мамы — преподавательницы музыки — естественная, врожденная интеллигентность.

Сергей Юрский не стал адвокатом, как хотели родители. Но в каждой роли был именно адвокатом своих героев, так что папа и мама там, на небесах, могут быть спокойны. Не стал и цирковым артистом, как хотел когда-то, — любовь к цирку, вероятно, передалась от отца. Хотя навыки остались на всю жизнь — накачанная мускулатура, ловкость и подвижность циркача всегда при нем. Гуттаперчевый актер всегда с удовольствием и успехом демонстрировал и бодрый бег по пересеченной местности, и виртуозную езду на верблюде, и блестящее владение оружием, и прыжки под куполом жизни. А прыгать ему приходилось еще как! Из театра в кино, из кино на эстраду, оттуда — к чистому листу бумаги и снова в театр, на сей раз в качестве режиссера.

Он был невероятно популярен, работая не где-нибудь, а в первом театре страны — ленинградском БДТ у Товстоногова. Был подлинным любимцем не только интеллигентной публики, но и строгого художественного руководителя. Играл много и хорошо — героев Чехова, Шекспира, Гоголя.

«Миллион терзаний» на сцене и в жизни

Именно его выбрал Георгий Товстоногов на программную роль современного интеллектуального бунтаря Чацкого в легендарном спектакле «Горе от ума», Чацкого, падавшего в обморок от «миллиона терзаний», Чацкого, который потрясал умных зрителей и ужасал иных школьных учителей и представителей власти. Юрский был интеллектуальным центром Ленинграда, непременным организатором и участником гремевших тогда на всю страну театральных капустников. Он был лидером, к нему тянулись.

Почему потом все сломалось, почему Юрский вынужденно покинул любимый город, переместился из Петербурга в Москву (нет, еще из Ленинграда), что стало для него огромной внутренней драмой? То ли власти его не жаловали за вольнодумство — а ленинградский «босс» Григорий Романов действительно приложил все силы, чтобы избавиться от раздражавшей его личности, то ли Товстоногов (с сыном которого Юрский, кстати, снимался в «Республике Шкид» — маленький Сандро играл шкидовца Дзе) не смог справиться с творческой ревностью, уязвленный излишней самостоятельностью и острым умом Юрского, который прорывался и в режиссуру, поставив «Мольера», «Фиесту», «Фантазии Фарятьева». Товстоногов не смог или не захотел защитить своего артиста от критических стрел и обкомовских нападок.

Юрский, конечно, не сломался, но трещина осталась на всю жизнь — в более поздний московский период он так и не поднялся до своих ленинградских театральных высот, хотя в театре им. Моссовета успешно работал с Фаиной Раневской, Ростиславом Пляттом и другими яркими актерами.

Сергей Юрский всегда мог, кажется, все. Именно он стал первым и, пожалуй, пока лучшим экранным великим комбинатором в конце 60-х. Его Бендер из «Золотого теленка» в постановке Михаила Швейцера — очень умный, очень живой и очень-очень печальный, как бы предчувствующий свое поражение, — западает в душу сильнее безмозглого Остапа в исполнении Гомиашвили или холодноватого, мюзик-холльного Бендера талантливого Андрея Миронова. Юрскому — Остапу хочется сострадать, даже в его чувство к Зое Синицкой веришь. Симпатизируешь именно ему, а не серой советской власти и не нахрапистым пограничникам, так некрасиво и так безжалостно ограбившим романтичного Остапа.

Он и сам по себе человек-оркестр

А кто еще, кроме Юрского, мог сыграть несколько ролей в одном фильме и нигде не повториться, а если и повториться — то к нашему превеликому удовольствию. Пересмотрите пролежавшую на полке долгие годы «Интервенцию» режиссера Полоки — там Юрский совершенно неотразим в нескольких ролях. Кажется, он может сыграть любую роль, любой характер, любой пол и любой возраст. Да почему кажется — это так и есть.

Юрский с юных лет блестяще играл стариков. В театре — грузин Илико, король Генрих IV, профессор Полежаев. В кино… Вспомните хотя бы его Груздева из культового сериала «Место встречи изменить нельзя». Что ни деталь — все работает на потрясающе точный и объемный характер трепетного и нервного интеллигента, несправедливо обвиненного в убийстве.

А «Любовь и голуби»? Неразгримировавшегося артиста в образе дяди Мити из комедии Владимира Меньшова не пускали в ресторан пообедать — принимали его в Карелии, где проходили съемки, за настоящего алкаша со стажем. Действительно, подлинного выходца из народа может сыграть только истинный интеллигент. А рядом с дедушкой — его бабушка, он ей: «Санюшка», она ему: «Митюнюшка». Актриса Наталья Тенякова — жена и соратница в течение многих лет в театре, кино и жизни. «Любовь и голуби» — блестящий бенефис Сергея Юрского, «деревенский» бенефис актера, не имеющего к деревне никакого отношения.

Он блистателен в «Маленьких трагедиях», «Крепостной актрисе», во многих других своих фильмах. Он совершенно потрясающий чтец — никогда не забуду его сольный концерт в Севастополе, как он читал Гоголя, Булгакова, Шукшина…

В любом гриме, любом костюме Юрский — человек-оркестр. Сам по себе, театр в театре, концерт в концерте, кино в кино. Всегда в движении, всегда вне идеологии. То ставит гоголевских «Игроков» на сцене МХАТа силами актерской артели, где каждый — звезда и норовит рвануть в свою сторону. То занимается семейными спектаклями, играет с женой, дочерью, сочиняет пьесы, пробует силы в театре абсурда.

Можно до хрипоты спорить, в какой из своих ипостасей он сильнее, убедительнее. Пока мы будем спорить, он, того и гляди, придумает что-нибудь новое. Но если честно, Сергей Юрьевич прежде всего актер, лицедей — конечно, это так. Уйдя от могучего Товстоногова, Юрский сохранил человеческое «я», но, конечно, немало потерял как актер. Уверен, до сих пор этот уход нет-нет да и напоминает ему о себе, как напоминал и напоминает другим «ушедшим» — Татьяне Дорониной, Иннокентию Смоктуновскому, Павлу Луспекаеву, Олегу Борисову…

Впрочем, Юрский воздал должное ушедшему учителю, написав о нем пронзительные и точные главы своей повести. Даже в этом Сергей Юрьевич остался истинным интеллигентом.

Как его не любить, как не крикнуть в очередной раз «браво, Юрский!», даже если это «браво» в большей степени относится к его славному прошлому? Сейчас актеру 75, он вправе взирать с высоты своего возраста на нелегкую, странную свою жизнь, в которой действительно было немало ярких событий. И главное — был (и есть!) талант, которым окрашено все, все, все. Зовут этот талант — Сергей Юрский.