Замечательным образом характеризует Мао притча, рассказанная им самим. В поединке за звание царя леса сошлись обезьяна, тигр и слон. Тигр и слон, считавшие себя самыми могучими среди зверей, схватились друг с другом, а обезьяна забралась на дерево. Долго ли коротко ли они бились, но только, наконец, тигр прыгнул на шею слона и перегрыз ему горло. А смертельно раненый гигант рухнул на землю и раздавил тигра. Тогда с дерева спустилась обезьяна, и звери увидели, что она вышла победительницей в поединке. И стала обезьяна царём леса.

С момента возникновения Коммунистической партии Китая и до избрания Мао на пост Председателя Правительства в Китае четверть века шла кровопролитная война. Китайцы с самозабвенной жесткостью, впрочем, как и их северный сосед, уничтожали лучших из лучших. А в 1949 году хитрая обезьяна слезает с дерева и становится царём леса. Она взошла к своей цели по трупам не только соотечественников, но и родных.

Так в 1927 году угодила в плен к гоминдановцам вторая жена Мао. Её долго пытали, чтобы узнать местоположение её мужа. Но муж ещё до момента казни второй жены успел жениться в третий раз, оставив своих врагов с носом и разведённой женщиной.

Героические подвиги во славу коммунистического завтра китайского отечества требовали жертв, самоограничения и аскетизма. И Мао Цзедун принёс в жертву Великому завтра всю страну. А если бы понадобилось, то и весь мир: "Не надо бояться атомной войны, пусть половина человечества погибнет, зато другая будет жить при коммунизме".

Перемалывая в пыль в жерновах Великой культурной революции миллионы своих соотечественников, призывая их к правильному образу жизни, сам Великий кормчий не очень стремился соблюдать выработанные им для остальных правила. Он жил в бывшем императорском дворце. И у него было около тысячи наложниц. Впрочем, сам он был прост, как правда. Та самая дистиллированная, настоянная на дешёвом резонёрстве и лицемерии для широких масс народная правда, которая убеждает безумных потомков в том, что любой поступок вождя – это непреходящее подтверждение божественности и правильности его учения.

Так однажды, принимая группу европейцев, Мао снял штаны и остался в исподнем. Ему было жарко. Если бы за этим старичком в носках и широких семейных хлопковых или сатиновых трусах с голыми в голубых прожилках вен ногами не стояла бы почти четверть населения земного шара, готовая двинуться по малейшему мановению его десницы в бой роковой с врагами отечества, то смущённые гости сочли бы, что перед ними обыкновенный идиот.

Но перед ними стояла бездарность, вознесённая судьбой к вершинам власти, на недосягаемую для простого смертного высоту, откуда человечество представляется муравейником. А человек – букашкой. И любая фраза, оброненная к подножию его пьедестала, становилась судьбоносной: "С точки зрения стратегии нам еда нипочём: мы готовы проглотить всю пищу. Но в конкретном случае, когда кушаешь, то глотаешь пищу по частям и не можешь проглотить сразу все яства со стола. Вот это и называется решать вопрос в отдельности, а в военной литературе это называется разгромить врага по частям".

Вспоминаются заключительные строки из "Осени патриарха" Маркеса: "мы так никогда и не узнали, кем он был на самом деле, не был ли он всего лишь нашим мифом, этот нелепый тиран, не знавший, где оборотная, а где лицевая сторона этой жизни…".

И не надо знать. Если бы человечество одним прекрасным утром вдруг узнало, кем на самом деле являются его вожди, ему бы стало стыдно. Ибо, как сказал Великий и Могучий Мао: "Вообще говоря, то, что завершается успехом, правильно, а то, что терпит неудачу, ошибочно"! И это, как говорится, правильно, потому что верно…