Было бы бессмысленно опровергать устоявшееся мнение о Леонардо да Винчи (который родился 15 апреля 1452), как об одном из виднейших деятелей Возрождения. Известный автор "Жизнеописания" Леонардо Вазари находит для него эпитет "небесный". Но оценить достоинства действительно одного из титанов Возрождения сквозь пёструю, объёмную и выпуклую картину его жизни и творчества всё же любопытно.

Дабы его портрет не слепил нам глаза, всё же неплохо было бы оттенить сияющую блеском всемирного признания фигуру великого итальянца несколькими контрастными штрихами.

Тот же Вазари после "небесного" добавляет: "Обладая широкими познаниями и владея основами наук, он добился бы великих преимуществ, не будь он столь переменчивым и непостоянным".

Вот тут-то универсальность Леонардо и даёт густую тень образу своего хозяина. Оказывается, что при таком разностороннем и неохватном интересе к окружающему миру, столь характерному для любого человека эпохи Возрождения вообще, и довольно-таки продолжительном сроке жизни, отведённым творцу судьбой, Леонардо мало что по-настоящему успел из задуманного им воплотить в реальности.

Тут, конечно, и беспокойная жизнь, начавшаяся столь удачно в одном из центров мировой культуры, во Флоренции, в правление покровителя наук и искусств Лоренцо Медичи, внесла свои поправки. Ведь Медичи был, грубо говоря, олигархом. А у олигархов, как известно, век недолог.

После кончины Леонардо осталось огромное количество записей, сделанных им по разному поводу на различные темы в записных книжках и тетрадях и на отдельных листах, множество рисунков и около десятка живописных полотен. Но, по замечанию Абрама Эфроса, из всех его полотен лишь "Тайная вечеря" — "единственное произведение Леонардо, которое в самом большом смысле слова можно назвать гармоничным". Другие же несут на себе печать незавершенности и дисгармоничности. А "Мона Лиза", по замечанию Лосева, "двусмысленная улыбка-гримаса". Всё это касается не только художественного творчества Леонардо.

Как пишет в своей книге "Эстетика Возрождения" тот же Лосев: "Его научная деятельность не в меньшей степени поражает своим размахом, с одной стороны, а с другой — своей несистематичностью, разбросанностью, фрагментарностью дошедшего до нас наследия, которое и принципиально несводимо к целому".

Не менее пессимистичен в выводах об универсализме Леонардо и итальянский философ Бенедетто Кроче: "…всесторонность его умаляется хотя бы тем, что мы склоны устранять его из области чистой философии, а так же и тем, что, как полагают, он вообще был равнодушен к судьбам своей родины и государств вообще. Аполитичность едва ли совместима с универсальностью".

Впрочем, у современников претензии к Леонардо были ещё более существенными. Они его упрекали в малообразованности. На что Леонардо реагировал весьма болезненно: "Хорошо знаю, что некоторым гордецам, потому что я не начитан, покажется, будто они вправе порицать меня, ссылаясь на то, что я человек без книжного образования. Глупый народ!…Они расхаживают чванные и напыщенные, разряженные и разукрашенные не своими, а чужими трудами…и меня, изобретателя, презирают".

Толпа, бросающая камень в гения за его непохожесть на окружающих, всё же не миф. И всё-таки странно, творец, чьи изобретения, опередив время, явились прообразом технического прогресса, так и не понял, зачем человеку всё то, благодаря чему он с высоты своего величия плюет на мироздание и его обитателей?

Все эти "воздушные винты", "летательная машина с пружинным двигателем", "бронированный фургон", "самодвижущаяся повозка" принесли человечеству, превратившему их в орудия уничтожения себе подобных, больше огорчений, чем радости.

"Будут явлены огромные фигуры человеческой формы, которые, чем больше ты к ним приблизишься, тем больше будут сокращать свою непомерную величину", — писал Леонардо. Может быть неспроста современники "сокращали непомерную величину" фигуры Леонардо, чтобы лучше понять и разглядеть его? Хотя сам автор имел в виду всего лишь тень, отбрасываемую ночью человеком со свечой…