День 19 октября      

Русский поэт с еврейской фамилией. Драматург. Бард. Оппозиционер в душе и песнях. Мятежник, захотевший бури -

Быть бы мне неспокойней,
Не казаться, а быть!..

Это - Александр Гинзбург, он же Александр Галич. Родившийся в несвободной стране, он мечтал о свободе...

Сердце мое заштопано,
В серой пыли виски,
Но я выбираю Свободу,
И - свистите во все свистки!..

И конечно, засвистели. Заулюлюкали. Разбушевались. И не стало Александра Галича. Осталось его творчество. Жив его иронически-интеллигентный голос...

Когда-то Галичу подарили старое перо Некрасова. Символический подарок. Задолго до подарка Галич освоил некрасовское письмо, пронизанное болью за народ.

Не моя это вроде боль,
Так чего ж я кидаюсь в бой?
А вела меня в бой судьба,
Как солдата ведет труба.

Он мог бы отсидеться в уютном благоустроенном окопе, конформистски попивая чаек и коньячок. Но не стал отсиживаться, а бросился в атаку с песней наперерез. Метаморфоза его судьбы удивительна. "Маленький лорд Фаунтлерой из Кривоколенного переулка", - так называл его Лев Копелев. Красивый. Способный. Умный. К нему рано пришло признание. В театре шли его пьесы "Вас вызывает Таймыр", "Пароход зовут "Орленок", "Много ли человеку надо?" По его сценариям ставились фильмы: "Верные друзья", "На семи ветрах", "Государственный преступник". Деньги. Успех. Красавица жена. Прекрасная квартира. Любим и обласкан. Что еще надо? "А глыбе многое хочется", - говорил еще Маяковский. И Галичу-глыбе тоже захотелось. Он вдруг прозрел. Пелена спала с глаз. Он огляделся и увидел, что его окружает, как живет простой народ и как жирует начальство, как власть издевается над людьми.

Здесь, над винною стойкой,
Над пожаром зари,
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Что пойди - повтори!

Все земные печали -
Были в этом краю...
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!..

Галич не захотел молчать и в 1960-е годы, взяв в руки гитару, стал напевать свои удивительные песни-баллады-рассказы о том, что происходит вокруг. "К чиновничьей хитрости, к ничтожному их цинизму я уже давно успел притерпеться, - признавался Галич. - Я высидел сотни часов на прокуренных до сизости заседаниях - где говорились высокие слова и обделывались мелкие делишки..."

Но однажды в дубовой ложе,
Я, поставленный на правеж,
Вдруг увидел такие рожи -
Пострашней балаганьих рож!

...Все обличье чиновной дряни
Новомодного образца...

И Галич решительно сломал свою прежнюю жизнь, как он сам выразился, "благополучного сценариста, благополучного драматурга, благополучного советского холуя. Я понял, что я так больше не могу, что я должен наконец-то заговорить в полный голос, заговорить правду".

И он заговорил, точнее, запел правду. Бросил гневный упрек всем молчавшим и поддакивающим:

Пусть другие кричат от отчаянья,
От обиды, от боли, от голода!
Мы-то знаем - доходней молчанье,
Потому что молчание - золото.
Вот так просто попасть в богачи,
Вот так просто попасть в первачи,
Вот так просто попасть в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи!..

Галич был не только публицистичен, но и литературен. Его песни изначально литературные. Только отточенное перо могло вывести рифму "первачи-палачи". И все его письмо было наполнено лингвистическими находками, неожиданными метафорами, классными ассоциациями. Он умело вводил в песни грубое просторечие, типа "никаких вы не знали фортелей", и это только украшало его тексты. "Его поэзия отличалась такой остротой содержания, таким напряжением гражданского пафоса, - свидетельствовала писательница И. Грекова, - что действовала ошеломляюще".

Песни Галича распространялись по стране с быстротой эпидемии гриппа. Галичем "заболевали" сразу и надолго. Невозможно было без внутренней слезы слушать его песни, такие, как "Облака", "Мы похоронены где-то под Нарвой", "Петербургский романс". И эту, с надсадом:

Уходят, уходят, уходят друзья,
Одни - в никуда, а другие - в князья...

Как отмечала Мария Розанова, "мы рождались на песнях Окуджавы, зрели и многое понимали на песнях Высоцкого, а сражались уже под песни Галича".

Для нынешнего поколения, может быть, не совсем понятен глагол "сражались". Но во времена Галича бескровное сражение велось с тоталитарным режимом, с наследием Сталина, с ГУЛАГом. Галич часто обращался к теме политических заключенных, и сюжеты песен были настолько реалистичны, что его нередко спрашивали: "Александр Аркадьевич, а где вы сидели?" Он отвечал: нет, я не сидел. А когда ему не верили, то с раздражением отвечал: "Да, я сидел!" - "А где?" - "Был такой большой лагерь - Москва назывался". После чего вопросов Галичу не задавали.

Галич одинаково ненавидел и презирал как палачей, так и стукачей:

А Кузьма Кузьмич стопку чистого,
А потом Кузьма Кузьмич закусил 
огурчиком,
А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо 
с бумагою,
Написал Кузьма Кузьмич буквами 
печатными,
Что, как истый патриот, верный сын Отечества,
Он обязан известить дорогие "органы"...

А как относился Галич к антисемитам? Естественно, "как". Он родился в семье Аркадия и Фейги Гинзбург. Но рос неверующим, а в юные годы был отчаянным комсомольцем и атеистом. В семье в иудаизм верил только дед Галича, читавший по ночам Тору. В его песнях евреи появляются довольно часто:

Если ж будешь торговать елеем,
Если станешь ты полезным евреем,
Называть разрешат Росинантом,
И украсят лапсердак аксельбантом.
Но и ставши в ремесле в этом первым,
Все равно тебе не быть камергером,
И не выйти на елее в Орфеи...
Так не шейте ж вы ливреи, евреи!

Галич понимал не только внешне, но и изнутри проблему антисемитизма в стране. Вот, к примеру, пассажик из "Веселого разговора":

Всех отшила, одного не отшила,
Называла его милым Алешей.
Был он техником по счетным машинам,
Хоть и лысый, и еврей, но хороший.

Ах, этот милый, так называемый бытовой антисемитизм. Диалог в "Вальсе-балладе про тещу из Иванова". Теща с дочерью о зяте: "Сам еврей? - А что? - Сиди, не рыпайся, Вон у Лидии без ноги, да с язвою..." А тут вроде с ногами и без язвы, но вот, однако, червоточина: еврей... А вот горько-смешная история о русском майоре, который потерял документы и решил шутки ради назваться евреем, на что органы пришли в ярость:

Мы тебя не то что взгреем,
Мы тебя сотрем в утиль!
Нет, не зря ты стал евреем,
А затем ты стал евреем,
Чтобы смыться в Израиль!

И подобных разных "анекдотов про абрамчиков" у Галича немало. Как и поднятых серьезных проблем. Он поднимал их на высоту и сатирически заострял. В этом смысле Галич был наследником выдающихся сатириков Салтыкова-Щедрина, Булгакова, Зощенко, Хармса. В песнях Галича отображена вся наша прежняя советская жизнь в ее искаженных реалиях и подчас анекдотических деталях. И как отметил Александр Мень, "Галич изобразил в лицах, в целой галерее лиц портреты нашей трагической эпохи".

Разумеется, это не прошло ему даром. Галичу запретили выступать публично, сняли его имя с титров, где он был автором сценария. А 29 декабря 1971 года исключили из Союза советских писателей. А потом и из Союза кинематографистов. В "Открытом письме" Галич пытался оправдаться: "Меня исключили за мои песни... Я писал свои песни не из злопыхательства, не из желания выдать белое за черное, не из стремления угодить кому-то на Западе. Я говорил о том, что болит у всех и у каждого здесь, в нашей стране".

Но перед кем он оправдывался и кому хотел доказать свою невиновность? Холуйствующим писателям и журналистам? Пристяжным власти? А они плясали канкан на его костях: "Когда и почему свихнулся Галич?.." ("Неделя"). "Галич был и остается обычным блатным антисоветчиком" (Анатолий Софронов).

Три инфаркта - цена травли и гонений Александра Галича. Его выталкивали из страны, а он отчаянно сопротивлялся.

Я стою - велика ли странность?!
Я привычно машу рукой.
Уезжайте! - А я останусь,
Я на этой земле останусь,
Кто-то ж должен, презрев
Усталость,
Наших мертвых стеречь покой! -

писал Галич в "Песне исхода". В июне 1974 года (30 лет назад) его все-таки выдворили из страны. "Сегодня я собираюсь в дорогу, - с горечью отмечал Галич, - в дальнюю дорогу, трудную извечно и изначально - горестную дорогу изгнания. Я уезжаю из Советского Союза, но не из России!.. От этой России меня отлучить нельзя, никакая сила не может заставить меня с нею расстаться, ибо родина для меня - это не географическое понятие, родина для меня - это и старая казачья колыбельная песня, которой убаюкивала меня моя еврейская мама, это прекрасные лица русских женщин - молодых и старых, это их руки, не ведающие усталости, - руки хирургов и подсобных работниц, это запахи - хвои, дыма, воды, снега, это бессмертные слова (и далее Галич процитировал Пушкина):

Редеет облаков летучая гряда!
Звезда вечерняя, печальная звезда -
Твой луч осеребрил уснувшие долины,
И дремлющий залив, и черных скал 
вершины...

Как жил Галич на Западе и что делал - об этом многое известно. Он не пропал там. У него было признание, книги, пластинки, концерты и даже работа - он выступал на радиостанции "Свобода". У него не было одного: родины. И отсюда постоянная непреходящая ностальгия. Тоска по России:

Когда я вернусь...
Ты не смейся, когда я вернусь,
Когда пробегу, не касаясь земли,
по февральскому снегу,
По еле заметному следу - к теплу 
и ночлегу -
И вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь -
Когда я вернусь,
О, когда я вернусь!..

Он не вернулся. Вернулись его стихи, песни и книги. Только что вышел фильм Владимира Машкова "Папа" по мотивам пьесы Александра Галича "Матросская тишина" (в свое время спектакль по ней не вышел в театре "Современник" - его запретили). Роль Абрама Шварца, еврея из Тульчина, сыграл сам Машков.

Александр Аркадьевич Галич умер 15 декабря 1977 года, прожив немногим более 59 лет. Умер в Париже, а родился в Екатеринославе 19 октября 1918 года. Официальная версия смерти: несчастный случай. Дочь Алена уверена: отца убили. Очень может быть. Галич и в Париже был неугоден, раздражал своими высказываниями и песнями. И не стало поэта и певца...

Ушел Александр Галич. Пришли другие барды. Один из них, едва ли не самый популярный ныне, Тимур Шаов, говорит: "Я способный, он - гениальный. Об этом я знаю уже 15 лет - с тех пор, как впервые услышал песни Галича..." "Вы завидуете ему?" - спросили Шаова, он ответил: "Жуткой завистью. Прожить жизнь и в открытую говорить власти то, что ты о ней думаешь... Он становится все актуальнее..."

Александр Галич бился за свободу. Она пришла. Или нам только это кажется?

Облака плывут в Абакан,
Не спеша плывут облака.
Им тепло, небось, облакам,
А я продрог насквозь, на века!..

Юрий Безелянский
Алеф 2004

День 19 октября