Жандармская полковница, еще не старых лет, но очень набожная, любила пространно исповедаться и столь была заботлива о своей душе, что всегда в каждый из четырех постов в году говела и каялась на духу отцу Иоанну, о котором писано, как он подвергся слабости и пострадал от случая с разбудившим его канареечным пением. Этот добрый священник все мог переносить, но от полковницы бывал столь утомлен, что, головою крутя, говорил:

-- Ну уж бог с ней -- такая она паче ума и естества многословная.

Когда же отец Иоанн отошел в лучшую жизнь, полковница целый год была в нерешении: кого из духовенства почесть избранием себе в отцы, и для того у многих испытывала по разу говеть и так дошла до отца Павла, о котором тоже преподано в истории с асессорским сыном. -- Отец Павел всегда был нетерпелив, но в пост от картофельной пищи и свеклы с огурцами часто был еще хуже и тогда исповедовал с раздражением и колко, а та любила все говорить мелко и по институтской привычке все часто восклицала: "ах". Что ее ни вопросить или о чем сама рассказывать захочет, все с того своего любимого слова начинает: "ах". Например: "Ах, я ужасная грешница", или "ах, как я несчастна", и тому подобное -- что весьма надокучало.

Отец же Павел, видя, что она к нему подошла и подклонилась, прежде всего спросил: зачем она себе одного духовника не изберет и всех переменяет? А она отвечает:

-- Ах, я такая несчастная... у меня ужасные нервы, и я не могу привыкнуть...

Отец Павел говорит:

-- Это и понятно, если постоянно переменять будете, то никогда не привыкнете.

А она опять:

-- Ах, я не могу!

-- Почему?

-- Ах, это так трудно.

-- Трудно потому, что вы все ахаете, а вы не ахайте, а сделайте просто без "аха".

-- Ах, не могу, я очень чувствительна. Ах!

-- Ну вот опять "ах"!

-- Ах, -- да я не могу.

-- Попробуйте.

-- Ах, я уже один раз попробовала и мне было так... ах, ах!

Отец Павел и перебил.

-- Один раз, -- говорит, -- ничего. Один раз ахнуть можно, но постоянно это повторять не для чего.

Полковница гневно его покинула и, явясь ко владыке, принесла на отца Павла жалобу с плачем за ее оскорбление.

Владыка против слез сам подал ей воды, а в чем со стороны отца Павла сделана обида, "того, -- говорит, -- я не понимаю".

А полковница говорит:

-- Ах, боже мой, но я понимаю.

-- Так вы скажите.

-- Ах, я не могу об этом говорить.

-- То как же быть?

-- Ах, мне пришла мысль.

-- Если ваша мысль хорошая -- то исполните ее, а если дурная -- оставьте.

-- Ах, совсем не дурная! Я вам напишу на листке, что я из слов его заключаю, а вы в другой комнате прочитайте.

И получив на то дозволение, написала свое понимание по-французски, а он возвратил ей листок с надписью: "Не понимаю".

Когда все это стало публике известно, то все тоже не понимали, чего не понял владыка: французского ли диалекта или того, что на нем выражено. И из-за этого много произошло, о чем полковница обижалась мужу, но для отца Павла это прошло без больших последствий.