ГЛАВА XXVI

Да, и я также отправляюсь в путь, я, последний пансионер в санатории Торетинд. Да и время уже позднее, утром в первый раз выпал мокрый, жалкий снег.

В усадьбе наступила тишина, теперь Жозефина могла бы играть для меня на фортепиано сколько угодно, и она была бы очень внимательна к последнему гостю, но и мне пора отправляться в путь. К тому же у Жозефины нет основания играть или быть веселой, потому что в этом году дела были очень плохи, а дальше можно было ожидать еще худшего. Так что впереди не было ничего приятного. Ну, как-нибудь да наладится все это,-- говорит Жозефина. Да ей и нечего особенно беспокоиться, потому что у нее в банке лежат деньги, а, кроме того, нет сомнения в том, что у Жозефины есть жених по ту сторону гор.

Да, Жозефина всегда устроится как-нибудь, она особа положительная. Вот, хотя бы взять случай с фрекен Торсен, когда та покидала со своим другом санаторию. Друг ее не мог уплатить своего счета и сказал только, что ожидал присылки денег, но те не пришли, а ждать их ему нельзя, так как у него неотложные дела. Да, да, но когда же будет счет уплачен? Он будет уплачен из города, о, тотчас же, конечно, ведь деньги там лежат и ждут.

-- Но вовсе нельзя быть уверенным в том, что мы получим деньги -- от него, во всяком случае,-- сказала Жозефина.- Дело в том, что у нас и раньше бывали такие молодчики. А, кроме того, меня досада взяла, глядя на него, когда он расхаживал по двору, как ни в чем не бывало, подбрасывал палку и ловил ее. И вот, когда фрекен Торсен пришла прощаться, я и спросила ее, не может ли она уплатить его счет? Фрекен Торсен прямо в ужас пришла и спросила, разве не уплатил он сам? Нет, ответила я, он не уплатил, а в этом году нам нужен каждый шиллинг, сказала я, потому что дела у нас были очень плохи, гораздо хуже прежнего. Фрекен Торсен сказала, что мы получим деньги, и спросила, сколько надо заплатить. Тогда я сказала, сколько он должен, и она сказала мне, что сейчас не может уплатить за него, но что она позаботится о том, чтобы деньги были высланы, и что я могу положиться на деньги, хотя бы и не от него. Потому что фрекен Торсен пришлет их во что бы то ни стало...

Рассказав это, Жозефина пошла приготовить мне провизию для путешествия.

Теперь и Поль все время на ногах, хотя, быть может, он и не всегда твердо стоит на них, но, во всяком случае, он на ногах. Но в нем нет никакой бодрости духа, он неохотно занимается кое-каким делом, задает корму лошадям, рубит дрова -- вот и все. Пора было бы вывозить навоз из летнего хлева, но Поль все откладывает и откладывает эту работу, и из этого, вероятно, так ничего и не выйдет. И дело идет кое-как, ни шатко, ни валко. Утром выпал первый мокрый снег и покрыл сено, все еще разложенное на мокром лугу. Так оно и останется там до весны. А жалко беднягу Поля. В сущности, это хороший человек, но он без всякого смысла толчет воду; иногда он даже сам смеется, так как сознает, до чего бесполезно продолжать это,-- и в улыбке его что-то болезненное.

Его отец, старичок, живущий в избе, становится иногда, как и раньше, на своем пороге и думает. Он стоит и думает, ведь у него позади девяносто лет. Ему кажется, что все строения на дворе перемешались и что во всяком случае на них слишком большие крыши, которые могут броситься вниз и схватить его. Он спросил Жозефину, не думает ли она, что его руки и пальцы убегут как-нибудь от него по земле. Тогда ему надели на руки рукавицы, однако в конце концов ему надоело сосать их. Но вообще он с удовольствием поедает все, что ему дают, и не знает никаких страданий. Слава Богу, что он еще здоров и держится на ногах,-- сказала Жозефина.

* * *

Я ушел из санатория последним и пошел через горы той дорогой, которою пришел весной; я направился через леса к берегу моря. Это вполне правильно, что я иду все назад да назад, и никогда больше не двигаюсь вперед.

Я прошел мимо землянки, где мы жили вместе с Солемом, а потом зашел к маленьким лопарям, старикам и Ольге, этим людям, представляющим собою какую-то смесь человека с карликовой березой. В углу у торфяной стены по-прежнему стояла посуда, а с потолка свешивалась парафиновая лампа -- все было по-старому в этом жилище каменного периода. Ольга была в общем очень мила со мной, но она была такая жалкая и крошечная, словно курица, так что мне было даже противно смотреть на нее, когда она, переваливаясь, засеменила, чтобы достать для меня два куска оленьего сыра.

Потом я дошел также и до моей землянки, в которой я провел зиму и наслаждался одиночеством несколько, месяцев. Я не зашел в нее...

Нет, я зашел, и я должен был даже переночевать в землянке; но об этом я не хочу говорить, а потому для краткости я говорю, что не заходил в землянку. Я даже написал нечто забавное о Мадам, о той мышке, с которой я расстался здесь весной. Но вечером я снова выпустил все это, потому что мною уже овладело другое настроение и потому что об этом не стоит писать. Очень может быть, что тебе было бы весело прочесть это дружок; но я вовсе не намеревался веселить тебя, ты должен быть серьезен и выслушать меня, осталось уже немного.

Морализирую я, что ли? Я объясняю. Нет, я не морализирую, я объясняю. Но, если можно сказать, что я морализирую, когда я в правильном освещении передаю тебе то, что видел, то, значит, я морализирую. И разве могу я этого избегнуть? Я интуитивно заглядываю вдаль, а этого ты не можешь делать, этому нельзя научиться по школьным книжонкам, этому вообще нельзя выучиться.

А потому не сетуй на меня за это, в другой раз я постараюсь позабавить тебя, в другой раз, когда мои струны будут настроены на более веселый лад. В этом я не волен сам. А теперь и струны мои настроены для хорала...

* * *

Я выхожу из землянки ранним утром при лунном свете и шагаю быстро, чтобы вовремя дойти до села. Но, по-видимому, я вышел слишком рано и шел, вероятно, слишком быстро, и таким образом я дойду до села уже в полдень; зачем же я так спешу? Быть может, это потому, что я чувствую близость моря? А когда я останавливаюсь на последнем кряже и до моего слуха доносится рокот моря, а в ногах у себя я вижу широкое водное пространство, меня охватывает сладостное чувство, словно я услышал привет из другого мира. Талатта!- говорю я. Я стою и вожусь со своими очками, протираю стекла и всего меня пронизывает странное чувство: в рокоте, доносящемся до меня снизу, есть что-то дикое, вечно бодрствующее, это голос пустыни, доведенный до страсти,-- нечто родственное литании. Словно во сне, я спускаюсь с горы и дохожу до первого дома.

На дворе никого нет, но в окнах видны несколько детских лиц, которые сейчас же исчезают. Тут царит ужасная бедность, во всем виден недостаток, но изба бревенчатая, только хлев сложен из торфа; в общем это обыкновенный рыбацкий двор". Когда я вошел в избу, то увидал тот же отпечаток бедности, какой был снаружи, но пол был чисто вымыт и посыпан хвоей. Здесь было несколько детей, мать стояла у плиты и что-то варила.

Мне сейчас же предложили стул, я сел и начал болтать с малышами. Так как я никуда не торопился и ничего не требовал, то женщина спросила меня:

-- Вас, вероятно, нужно переправить на лодке?

-- На лодке?- переспросил я. Дело в том, что сюда я раньше пришел через горы и долы, пройдя много миль пешком.- Да, пожалуй, мне понадобится лодка; но куда же я попаду, переправляясь на ней?

-- Я думала, что вам нужна лодка, чтобы переправиться к купцу,-- ответила женщина,-- потому что туда заходит пароход. Мы этим летом уже многих переправляли таким образом на лодке.

Как много перемен произошло за это короткое время! Автомобили в Стурдалене совершенно изменили все пути сообщения за какие-нибудь десять месяцев.

-- Где мог бы я провести здесь денек или два- спросил я.

-- У купца, вон там за островами, вы видите? А на этом берегу вы можете остановиться у Эйлерта или у Олауса, у них большие дома.

Мне указывают на эти два места по эту сторону залива, и я иду туда. Оба дома стоят почти у самого перевоза.

ГЛАВА XXVI

---

Оглавление: • ГЛАВА I • ГЛАВА II • ГЛАВА III • ГЛАВА IV • ГЛАВА V • ГЛАВА VI • ГЛАВА VII • ГЛАВА VIII • ГЛАВА IX • ГЛАВА X • ГЛАВА XI • ГЛАВА XII • ГЛАВА XIII • ГЛАВА XIV • ГЛАВА XV • ГЛАВА XVI • ГЛАВА XVII • ГЛАВА XVIII • ГЛАВА XIX • ГЛАВА XX • ГЛАВА XXI • ГЛАВА XXII • ГЛАВА XXIII • ГЛАВА XXIV • ГЛАВА XXV • ГЛАВА XXVI • ГЛАВА XXVII • ГЛАВА XXVIII • ГЛАВА XXIX • ГЛАВА XXX • ГЛАВА XXXI • ГЛАВА XXXII • ГЛАВА XXXIII • ГЛАВА XXXIV • ГЛАВА XXXV • ГЛАВА XXXVI • ГЛАВА XXXVIII • ГЛАВА XXXIX