Глава XII. Взбитые сливки и яйца с перцем

Генерал чувствовал себя значительно бодрее, должно быть, баронесса откормила его взбитыми сливками, костыль давно заброшен, глаза помолодели, голос стал уверенней и крепче. Генерал дождался, наконец, известий от семьи. В Париже все благополучно. Париж живет во-всю. Со всех сторон с′езжаются туда финансовые тузы и сорят награбленным на войне золотом. В Париже шумно, шикарно, весело, но если б знал генерал, с какими лишеньями существовала там его семья. Впроголодь, в долг, с униженьями, с нищенской экономией в каждом франке, в каждом сантиме, вплоть до того дня, когда генеральше, чрез поручительство какого-то благодетеля, удалось получить в Лионском кредите чек на 5.000 франков.

Генерал тоже получил здесь изрядный куш ликвидационных, выписал Нелли из Юрьева золотые часы, и Нелли время от времени заходит в комнату генерала, чтоб почитать ему на ночь. Вот уже неделя, как генерал перестал по ночам молиться и лить слезы пред походным своим образком. Генерал теперь спит спокойно, улыбчиво, генералу снятся сполошные соблазнительные сны.

-- Ах, Нелли... Какой я видел сегодня сон... Будто бы вы и я идем к морю, в Крыму, конечно... Зной, солнышко, виноград... Сбрасываем с себя одежду и прямо в волны.

Он рассказывает дальше, смачно покрякивает, на забористых местах целует концы пальцев, хихикает. Нелли кричит:

-- Врете, врете, ваше превосходительство! -- и заливисто хохочет в белый фартук.

Генерал, хихикая и подрыгивая ногами, треплет ее за пухлый раздвоенный подбородок, гладит шею и пониже и сует за корсаж теплую, согревшуюся в потертых брюках монету -- царский рубль.

-- Ах, представьте, баронесса, -- говорит он, проглатывая два сырых с перцем яйца, -- удивительный я видел сон. -- И с изящными манерами, в изящных словах рассказывает ей какой-нибудь нецензурный анекдот, ловко замаскированный светскими пошлостями.

Баронесса сдержанно смеется, баронесса смеется громко, баронесса помирает от хохота, на румяных ее щеках краска еще больше густеет, она грозит усыпанным бриллиантами мизинчиком и кричит красивым контральто чуть-чуть в нос:

-- Вы, генерал, неисправимы!..

-- Прелестно, прелестно, -- приятным баритоном подхватывает ротмистр Белявский и слегка аплодирует холеными ладонями. -- Ваше превосходительство, а ну-те еще что-нибудь... Вам этот жанр необычайно удается... Баронесса, разрешаете?

Хозяйка, прищуривая кокетливо глаз, кивает головой:

-- Продолжайте, продолжайте, генерал.

Она через самовар бросает взгляд в трюмо и незаметным движением руки поправляет сбившуюся от хохота прическу.

Сыр, анчоусы, лафит, какао, анекдоты, хохот.

-- А вы не думаете, ваше превосходительство, омолодиться в Париже? весьма почтительно, но сплошь в зазубринах, звучит голос ротмистра. -- Я прочел статейку... Поразительные эффекты... Наш соотечественник, доктор Воронов... Еврей, а Воронов... Странно... По крайней мере, так пишет "Фигаро"... .

-- Еврей?.. Ни за что!.. -- утерев салфеткой губы, крикнул генерал. -- А кроме того мне пришлось бы жениться на другой... Генеральша моя выходит в тираж, так сказать, в погашенье...

-- Но ведь и ей можно омолодиться, -- играя глазами, замечает хозяйка.

-- К сожалению, баронесса... -- щелкнул шпорами под столом ротмистр и чуть поклонился. -- К сожалению, по некоторым физиологическим особенностям прекрасного пола, это невозможно.

-- Да что вы?! -- всплеснула она руками. -- Ах, как жаль, -- но тут же спохватилась. -- Впрочем... это как будто преждевременно, -- и обменялась сокровенным взглядом с ротмистром Белявским.

Ложась спать, генерал говорил горничной, приготовлявшей ему постель:

-- А что, Нелли, ежели я омоложусь, и стану при генеральском чине мальчишкой-сорванцом, вы пошли бы за меня замуж?

-- Я даже совсем не понимайт, что есть омолодиться, -- оправляя подушки, сказала она.

-- Ах, не понимайт? -- ей в тон фистулой прогнусил генерал. -- Приходить ко мне читать сегодня и ви пойметь...

* * *

Краснощекий ротмистр Белявский ад′ютантом при генерале теперь не состоял, его сменил прежний ад′ютант поручик Баранов, окончательно выздоровевший и окрепший в великолепном американском госпитале. Генерал этому рад: он любил Баранова за его прямоту, за русский дух, за высокие служебные качества. Был рад и Николай Ребров: поручик тоже нравился ему: "Джентльмен... Но очень несчастный" -- подумал про него юноша.

Ротмистр же Белявский весьма уютно устроился при баронессе. Что ему армия? Плевать ему на армию: баронесса достаточно богата, обворожительна, несмотря на свои тридцать восемь лет, и дала согласие быть его женой. Чихать ему на генерала, на этот старый лапоть ликвидированной армии. Ха! Армия!.. Чихать ему и на поручика Баранова, на этого длинноухого осла, преждевременно состарившегося мальчишку, который едва не врос корнями в милое, но легкомысленное сердце баронессы. Ха-ха! Пусть-ка она полюбуется на поручика Баранова теперь, после тифу... Красавчик... Бон-виван.

На самом же деле поручик Баранов далеко не был так безобразен, как это рисовалось ротмистру Белявскому. Напротив: он высок, осанист, строен, красивая гладкобритая голова в шелковой тюбитейке откинута назад, все тот же крепкий английский подбородок, все тот же строгий, чуть искривленный застывшим сарказмом рот.

Однажды, выбрав время, он вечером направился с визитом к баронессе. Топился камин, Мимишка сорвалась с бархатной подушки и с серебряным звонким лаем кинулась на гостя, баронесса отложила книгу и кокетливо сказала: -- Ах!.. -- Между ними произошел такой разговор:

-- Ах, как неделикатно с вашей стороны, поручик, приехать неделю тому назад и не показывать глаз.

-- Простите, баронесса, но... мне хотелось вас застать одну.

-- Ах, вот что?.. Ну, да, его нет... Разве его присутствие вас стесняет?

-- А как вы думаете, баронесса?

-- Затрудняюсь ответить. Во всяком случае, поручик, я вас должна предупредить, что ротмистр Белявский -- мой жених.

-- Простите, баронесса. Я пришел не поздравлять вас со столь блестящей партией. Я пришел откланяться и проститься с вами навсегда.

-- Навсегда? -- хозяйка вздохнула, опустила голову, нервно распахнула и сложила веер. Мимишка тоже вздохнула и звякнула бубенчиком. -- Поручик Баранов, вы сердитесь, вы неправы. Подойдите сюда, сядьте. Не хотите ли чаю?

-- Я пришел, баронесса, откланяться.

Веер описал крылатую дугу и резко сжался. Мимишка тявкнула.

-- Я никак не предполагала...

-- Что я останусь жив? -- перебил ее офицер.

-- Ах, вовсе нет!.. Оставьте ваш сарказм, поручик. Да, вы мне нравились, если хотите... Но я не дух свят, чтоб читать вашу душу. Во всяком случае отзвука в вашем сердце я не находила. Ведь так? -- Поручик широкими шагами беззвучно подошел по мягкому ковру к резному столику и достал из фуражки пару белых своих перчаток. -- Да, да вы мне нравились, -- томно сказала хозяйка и закрыла глаза.

-- Вы мне, баронесса, тоже нравились... А что касается отзвука в моем сердце, то... Впрочем, я должен заявить вам, что ваш будущий супруг подлец. Честь имею кланяться, баронесса.

Мимишка хрипло впилась поручику в удалявшиеся пятки, с баронессой же приключилась натуральная истерика.

Глава XII. Взбитые сливки и яйца с перцем

---

Оглавление: • Глава I. Свершается реченное • Глава II. Золотое и красное. Бездонный колодец. Мария • Глава III. Английский сапог и русская портянка • Глава IV. Старая орфография. Там жизнь, там! • Глава V. Пустота и одиночество. Причина забастовки превосходительной ноги • Глава VI. У поручика Баранова • Глава VII. Человеческий квадрат и его диагонали • Глава VIII. Взрыв • Глава IX. "Адью, адью". Его превосходительство • Глава X. Из сна в сон и в пробуждение • Глава XI. Либо смерть, либо Россия • Глава XII. Взбитые сливки и яйца с перцем • Глава XIII. Нагаечка • Глава XIV. Ночь у колдуна, надгробное рыдание • Глава XV. Конфликт улажен • Глава XVI. Белое видение • Глава XVII. "Да, да, да, домой" • Глава XVIII. Дикий хохот • Глава XIX. Побег • Глава XX. Звезды в ночи • Глава XXI. Пейпус-озеро • Глава XXII. Родные русские туманы