23. Концерт. Дверь клетки заскрипела

Письмо товарища Амелька Схимник жадно читал и перечитывал. С этого дня стены своего зверинца стали еще противнее, а населяющее зверинец стадо -- отвратительно до жалости. Но, может быть, намек Дениса оправдается, и Амельку направят в трудовую колонию! Брошенная товарищем надежда пленила сердце парня; Амелька спал и видел: скорей бы уже...

Сегодня с утра запестрели по камерам афиши -- концерт знаменитой дивы Марии Заволжской. Ура! ура! Значит, начальство не забыло обещания, значит, начальство держит свое слово.

Вечером заключенные снова прифрантились и по два в ряд пошли в театральный зал. Амельке не во что приодеться -- разбитной брюханчик, игравший в "Ревизоре" Осипа, сам пожелал блистать перед Марией Заволжской во всем своем параде и в просьбе Амельки отказал. Впрочем, Амельке и незачем в чужой шкурке щеголять, сойдет и в старом балахоне: мысли Амельки теперь иные, и на Зою Червякову ему да-кось наплевать.

После преступной выходки на спектакле "Ревизор" начальство решило помещать женщин во время зрелищ отдельно от мужчин. Теперь все женщины сидели на спешно устроенных вдоль задней стены хорах.

Ввалившиеся в зал заключенцы, среди которых много новичков, сразу отыскали женщин, задрали к хорам головы и зорко, по-ястребиному, принялись высматривать своих подруг-марух.

-- Ванька! Никак, ты? -- турманом кувыркаясь, летит сверху, -- Когда зацепился?

-- Здравствуй, Надька. Ну, как?

-- Ой, Обмылок! Степка! И ты влип?

-- Замели... Под следствием... А ты, Лизка, в которой камере?

-- Пятой, в пятой!.. Подкинь рублевки две...

Женщины цветистой гирляндой прихлынули к барьеру хор. С их оживленных лиц падают вниз, очи в очи, радостно-грустные улыбки. Вибрирующие нити голосов, смешинок, вздохов, взоров, пересекаясь, делая летучие узлы, плетут густую сеть. И эта сеть -- от сердца к сердцу, из уст в уста -- путано колышется меж унизанными женской стаей хорами и толпою заключенцев с запрокинутыми лицами. Женщины приветливо взмахивают платочками, шарфами, а сзади них -- живописно плещут крыльями нарисованные на стенах ангелы.

Раздражающе тренькает звонок.

-- Занять места!

И сразу все, кроме вдруг затихших ангелов, шумно садятся. Мужчины растирают уставшие шеи, улыбаются, пыхтят.

Амелька сел в пятом ряду и с интересом наблюдал проходивших мимо него заключенцев. Дунька-Петр вперевалку плыл, как селезень, повиливая жирным задом. Ромка Кворум ковылял как-то неуверенно, словно на искусственных ногах. Амельке показалось, что Ромка пьян или волнуется. Впрочем, все волновались в этот вечер, больше же всех Амелька. А ну-ка, что за птичка эта знаменитая артистка?..

Поднялся занавес, вышел румяный старичок в кургузом пиджаке, остановился возле рояля и сказал:

-- Я сейчас сыграю вам одну из пьес Шопена. Вслушайтесь. Звуками можно передавать разные душевные эмоции; звуками, как и красками, можно рисовать целые картины, образы, ландшафты. Сейчас вы услышите в звуках раннее утро на реке, вы услышите журчанье струй, лепет камыша, порханье и щебет птиц, вообще -- благостное пробуждение природы. Во второй части -- конский топот: всадники мчатся степью, и где-то плачет осиротевшая мать.

Он сел, простер над роялем вспружиненные кисти рук и нежно опустил их на клавиши Зал погрузился в напряженную внимающую тишину. Мягкий поток звуков, наполнив все пространство, уносил в иной, напевный, волнующий сердце мир. Овеществленные звуковые образы ясно чертились на общем фоне пьесы, но их воспринимали два-три человека. Для остальных -- это цветистый Дождь, непонятный хаос звуковых вибраций. Ритмичные звуки ласково захлестывали мозг, утомляли темное сознание. У многих закрывались глаза, никли на грудь головы; иные впадали в сладкий сон; один даже громко захрапел и получил от соседа здорового пинка,

Но вот всадники промчались, камыши отшумели, рояль замолк. Пианист поднялся. Наступившее молчание сразу пробудило зал. Пианист сухо поклонился на ленивые хлопки, ушел.

С хор, от женской половины, полетели вниз свернутые в трубочку любовные записки, так называемые "ксивы". Мужчины подымали, прочитывали адрес и, крадучись, честно передавали по назначению.

Снова поднялся занавес, снова вышел старичок и сел возле рояля. Вслед за ним легкой поступью выплыла на просцениум лучезарная певица. Раздались неприветливые жидкие хлопки. Певица прищурилась сквозь лорнет на публику и, чуть обиженная, слегка кивнула головой. Она высока, стройна, в темном длинном платье, у плеча -- желтая роза. Овал бледного лица красив, спокоен. Голова -- в темных локонах, перехваченных обручем с блестящими камнями.

Зал повозился, откашлялся, затих. Румяный старичок вдохновенно откинул голову, ударил в клавиши рояля. Артистка запела "Калинушку". Голос ее густ, одухотворен: он лился плавным, широким потоком, он забирал над толпой власть: большое сердце толпы прислушалось, дрогнуло, заныло. Глаза вдруг загорелись восхищением. Тихое очарование окутывало воздух, как звучащий золотой туман, Амелька скован был холодным онемением; он весь трепетал; зубы его стучали.

Певица кончила. Поднялся бурный рев восторга. Ладони заключенных вспухли от яростных рукоплесканий, глотки охрипли от криков. Мария Заволжская, милостиво улыбаясь, теперь стала отвешивать глубокие поклоны, обнажая блеск зубов и мрамор плеч.

Вторым номером артистка исполнила "Ночь тиха, ночь тепла", третьим -- "Соловей".

Когда легкий голос певицы взлетел в соловьиных трелях в облака, Амелька, да и многие из слушавших дрогнули от неуверенности и страха за певицу: как бы не сорвалась, не осрамилась. Нет, вынесла... И кровь отхлынула от сердца: раздался общий облегченный вздох.

Артистка с сильным подъемом стала исполнять "Спите, орлы боевые". Голос ее теперь звучал стальными нотами, улыбка скрылась, лицо похолодело, брови сдвинулись в трагические линии.

Атмосфера зала все больше и больше накалялась. Аплодисменты гремели неуемными взрывами. Вызовам не было конца.

В антракте очарованные заключенные мнениями не обменивались: тут уж не до слов, только заглядывали один другому в глаза и гоготали. Весь зал был влюблен в артистку насмерть. Обаяние ошеломляющего искусства петь и внешняя красота Марии Заволжской царили над толпой.

Казалось, психика, злая воля заключенных, сразу перестроилась: все обмякли, почувствовали себя настоящими людьми, готовыми на труд, на подвиг. Бывшие враги пожимали друг другу руки, делились последней махоркой.

Артистке поднесли букеты от администрации и заключенных.

-- Речи, речи! Приветствия!.. Просим!

С разрешения начальства начались речи. Первым говорил крупный, похожий на Ваньку Графа, заключенец.

-- Дорогая, многоценная, великая артистка! -- забубнил он, как в трубу, от волненья заикаясь, глотая звуки. -- Ты звездой явилась в нашу ночную тьму, ты осветила, как молнией, мрак души нашей, ты заставила тосковать и плакать наше обездоленное сердце. Привет тебе, привет тебе, младая дева, или, может быть, мадам, ароматный цветок полей!..

Он послал ей воздушный поцелуй, эффектно высморкался в шелковый платок и, весь потный, красный, как из бани, сел. Толпа, целиком присоединяясь к нему, неистово ревела.

Вторым говорил сухощавый, с звенящим тенористым голосом налетчик Сережа Прыгун, мужчина лет тридцати пяти, с воровскими быстрыми глазами. Он поправил галстук-бабочку, мотнул полуплешивой головой с выдавшимся, как нарост на дереве, затылком, пучеглазо напыжился и, двигая вверх-вниз рыжими хохлатыми бровями, разразился горячей речью:

-- Ты вот какая женщина! Ты волшебница! Ты не подумай, что мы, жулики, воры, налетчики, не можем понять тебя. Мы тебя поняли и благодарим покорно. Я, например, плакал, можно сказать, ревел, как белуга на удочке, по случаю твоих песен. И поверь, товарищ Мария, мы не хулиганы, мы за добро платим добром! Теперь ты можешь жить на белом свете без опаски. -- Он с размаху ударил себя в грудь и, потрясая руками, закричал: -- Клянусь рыжим дьяволом, клянусь желтой черепахой, клянусь лапой старой ведьмы!.. Да все мы клянемся!

-- Все, все! -- повскакав, заорали с мест. -- Все клянемся!!

-- Клянемся тенью зеленого дракона, клянемся чертовой бабушкой и всем святым!!

-- Клянемся! Все клянемся!!!

-- С сего текущего момента тебя никто пальцем не пошевелит! Ежели вру, плюнь моему дедушке на лысину! Мы завтра же оповестим все дома заключения по всей России, Мы сейчас выдадим тебе мандат на право безопасного хождения в ночь-полночь... Ур-р-ра-а!!

-- Ура! Ура!! Да здравствует Мария Заволжская!.. Спасибо! Благодарим!

-- Мандат! Где мандат?

И трое заключенных, под водительством горящего светлым порывом налетчика Сережи Прыгуна, торжественно поднесли на алюминиевой тарелке лист бумаги с многими подписями и самодельною печатью, Сережа дрожащим голосом прочел:

-- "Сие удостоверение выдано знаменитой артистке Марии Заволжской для беспрепятственного хождения по улицам, а также путешествия в вагонах, трамваях, автомобилях, пароходах и извозчиках по всему СССР сроком на пять лет. Кто ее обидит, тот последний подлец и хулиган; товарищеским судом смерть тому, где бы он ни был!"

Растроганная Мария Заволжская пожала всем депутатам руки, аккуратно сложила удостоверение и сунула его в серебряный чешуйчатый ридикюль.

-- Благодарю вас, благодарю вас, друзья мои!..

Весь зал тоже был искренне растроган. Заключенные плотной толпой теснились возле сцены, наступая на пятки своего начальства.

У многих лица красны, глаза влажны, сердце горячо, ладони холодны.

-- Просим, умоляем вновь посетить нас!..

Простившись с начальством и со всем залом, артистка оделась в богатую мантилью и, сопровождаемая кричавшей приветствия толпой, направилась к выходу. Тут ее ловко подхватили на руки и, как хрупкий драгоценнейший сосуд, бережно пронесли по коридору.

-- Ура! Ура!.. До скорого свидания...

Мило улыбаясь и держась за шеи необычных поклонников своих -- Сережи Прыгуна и Пашки Валета, -- она сказала:

-- Благодарю вас, граждане, за столь теплый прием. Памятную встречу с вами я вечно буду носить в своем сердце и в радости вспоминать вас...

-- Ур-ра! ра-ра-ра!! Ур-ра-а-а!!!

И, лишь возвратясь домой, Мария Заволжская обнаружила пропажу своего ридикюля с пятью червонцами только что полученного гонорара, золотой пудреницей и носовым платком. Мария Заволжская больно, разочарованно скривила вдруг дрогнувшие губы. Она сделала движение, чтобы швырнуть охранную грамоту в топившийся камин, но тут же вспомнила, что мандат тоже был похищен. Тогда Мария Заволжская упала на диван и разразилась истерическим хохотом.

* * *

На другой день Амельку вызвали в канцелярию дома заключения.

-- Емельян Схимников! Не желаешь ли в трудовую колонию попасть? Там будет пока человек полтораста таких, как ты. Мы тобой очень довольны. А местность там хорошая, и условия хорошие. Ну, как? -- строго насупившись, спросил Амельку добряк -- начальник дома.

Амелька от неожиданной радости едва передохнул:

-- Согласен... Спасибо, гражданин начальник!.. Вполне согласен. Целиком и полностью.

Ну, вот, все вышло так, как писал ему Денис. Ах, светлый парень! Нужно сегодня же ему ответить.

Вместе с Амелькой отправлялось в колонию человек двадцать молодежи. У Амельки на сберегательной книжке двести два рубля, заработанных в мастерской дома заключения. Эти деньги, добытые Амелькой большим трудом, были для него священны. Он купит пиджачную пару, штиблеты, белье, пальтишко. Все будет новое, с иголочки! И сам Амелька станет новым... Ну, вот. Еще немного -- и дверь железной клетки со скрипом распахнется для него в свободу, в жизнь.

* * *

К пароходной пристани с песнями шли малыши детского дома. Впереди, вслед за оркестром пожарников, -- Емельян Кузьмич. Большая борода его полоскалась майским ветром, лицо сияло. По обе стороны его -- оживленные, охваченные мечтой о дачной жизни, ребята с плакатами: "Миллионами детских рук поможем перестроить нашу страну", "Все для детей".

Марколавна шла с девочками. Сзади, на пяти подводах, имущество. На первом возу сидел Инженер Вошкин. Он шуточный начальник транспорта, С левого бока подвязан деревянный меч-кладенец, с правого -- револьвер-пугач, подарок Марколавны; на животе, через шею, барабан; на зимней лихо заломленной шапке наискосок пришита красная лента -- партизанский знак. Инженер Вошкин, сознавая всю ответственность своего служебного поста, видом важен, строг.

-- Эй, товарищ!.. Голова -- два уха... Чего слюни на клубок мотаешь?!! Погоняй, погоняй! -- покрикивает он на возницу. -- Стой, стой! Приехали... -- И под звуки оркестра палит из пугача в шумный вешний воздух.

23. Концерт. Дверь клетки заскрипела

---

Оглавление: •
Часть 1. Филька и Амелька
1. Судьба решается внезапно • 2. Трущоба, майский цветок цветет • 3. Инженер Вошкин -- изобретатель. Девчонка ищет покровителя • 4. "Мирси, барыня". В живопырке • 5. Бой с заречными, и единое в сердце -- могила • 6. Русский Иван-дурак. Дунька Таракан • 7. Любовные письма. В палатке • 8. Маленький мертвец. Бандит Иван Не-Спи • 9. Купеческий гранит придавил голыша Спирьку • 10. Разгульная тризна • 11. Майский цветок отцвел • 12. Новое убежище • 13. Птичий гогот. Митинг • 14. Рассказ Инженера Вошкина о Крыме • 15. Заветы дедушки Нефеда. В гостях • 16. Мешочный промысел. Черти • 17. "Будущего нет" • 18. Победа • 19. Письмо к матери. Тень Дуньки Таракана • 20. Большая смерть •
Часть 2. Мрак дрогнул
1. Дверь захлопнулась надолго • 2. Говорящие стены • 3. Двуногое стадо • 4. Мелюзга. Инженер Вошкин совершенствуется в знаниях • 5. Письмо своим • 6. Пути-дороги • 7. Чай пьют своеобразно • 8. Волшебные яички • 9. Ванька Граф узнан • 10. Делу -- время, потехе -- час • 11. Игра с судьбой • 12. Забава. Вправо-влево • 13. Весна идет • 14. Зверь • 15. Про Инженера Вошкина, Леньку Пузика и пропавшего Арабчика • 16. Торжественный спектакль • 17. В больнице • 18. "Правилка". Дальнейшие события • 19. Опыты гипноза • 20. "Малинка". Враждебные тени • 21. Камерный суд • 22. Письмо Дениса • 23. Концерт. Дверь клетки заскрипела •
Часть 3. Труд
1. Снова вместе • 2. Праздничек • 3. Как живет и работает Инженер Вошкин • 4. Корабль поднимает паруса • 5. В лапах у живореза • 6. Враг попутал • 7. Желтое горло лягушки раздувалось • 8. В поле зацветала рожь • 9. Живорез в лапах у инженера Вошкина • 10. Корабль получает нагрузку • 11. Парасковья Воробьева вдруг похорошела • 12. Прощай, дача • 13. Жестокий шквал • 14. Чертова хата • 15. Условные рефлексы • 16. Зимние тропы--перепутья • 17. Кузнецы куют свое счастье • 18. Горчичники вытягивают жар • 19. Огненная ночь • 20. Реальность бреда и призрачная явь • 21. Свидание друзей