VII. "Анна-Мария" с острова Борнгольм. Неизвестный берег

Мелькнула и, как сон золотой, скоро исчезла надежда оказаться среди себе подобных, услышать людскую речь, получить необходимую помощь.

Да, Бен Торнбридж видел парус. Да, все мы видели какое-то судно.

Пять или шесть часов пришлось нам неутомимо грести, покуда удалось приблизиться к этому судну на такое расстояние, что мог быть услышан человеческий голос.

Разумеется, еще издали, желая привлечь к себе внимание экипажа этого судна, мы махали всяким тряпьем, кричали, стреляли. Судно плыло, правда, медленно, гораздо медленнее, чем плыли мы, но все же плыло.

Когда мы приблизились, оно не откликнулось на наш зов, на крики, на пистолетные выстрелы.

Но мы уже знали, что с этим судном что-то неладно: одна из мачт была разбита, и болталась у борта, запутавшись в снастях; на остальных двух мачтах паруса оказались изорванными в клочья, палуба усеяна обломками, часть фальшборта изломана. Корма опустилась в воду настолько, что изредка волна, набегая, покрывала и часть палубы.

-- Это судно почему-то брошено экипажем, -- разрешил все недоумения приговор Джонсона.

В том, что старый моряк не ошибался, мы убедились, пристав к борту "Анны-Марии" и по обрывкам снастей забравшись на палубу.

Кроме жалобно мяукавшего серого котенка с грязной голубой ленточкой на шее, там не было ни единой живой души. Нет, ошибаюсь: было, и притом множество других живых существ, но не тех, которых увидеть было бы нам приятно: это были огромные крысы, безбоязненно расхаживавшие по палубе, словно издеваясь над бедным бессильным котенком, который был ими положительно терроризован...

И, как ни велико было наше разочарование при сознании, что это покинутое экипажем, обреченное на гибель судно, -- все же мы должны были радоваться: оно усиливало наши слабые шансы на спасение, оно обещало дать нам более надежный приют, чем тот, который давала наша шлюпка. И, что было дороже всего, -- это покинутое экипажем судно избавляло нас от мук голода: в камбузе мы отыскали несколько ящиков с сухарями, бочки с ветчиной и солониной, сахар, ром, рыбные консервы и так далее.

Не было недостатка и в воде, и хотя эта вода была уже достаточно испорчена, все же, -- о, Вседержитель, -- каким нектаром, какой небесной амброзией показалась она нам!

Наши капитаны, -- Джонсон и Костер, осмотрев судно и выяснив его состояние, пришли к решению, что нам следует покинуть шлюпку и перейти на борт "Анны-Марии": суть в том, что шхуна была нагружена лесом, сосновыми досками и бревнами. Потонуть она не могла, даже если бы вода затопила все ее трюмы: лес держал ее на поверхности воды, как гнилую пробку. Наша же шлюпка, могла опрокинуться и затонуть каждый миг. Было чудом уже и то, что мы пространствовали на ней две недели, да еще в тех водах, где так часты бури.

По всем признакам, люди экипажа "Анны-Марии", шедшей со своим грузом леса с острова Борнгольма в Капштадт, покинули судно в бурю, поддавшись панике, или ушли к континенту на лодках, не рассчитывая на возможность продержаться на борту, покуда течением и ветрами судно донесет до какого-нибудь берега.

Такие случаи, говорят, бывают довольно часто.

А брошенное судно упрямо держалось на воде, не желая тонуть, и странствовало по океану, сделавшись игрушкой волн и ветров. Может быть, не один раз оно приближалось к земле, но потом ветер снова отгонял его на морской простор.

Овладев "Анной-Марией", мы и отдохнули, и насытились, и, главное, утолили свою жажду, и приободрились; надежда на спасение все-таки возросла.

Не буду описывать странствований на покинутой экипажем шхуне: я не моряк, морская жизнь меня очень мало интересует.

Скажу только то, что считаю строго необходимым, как непосредственно относящееся к самой сути моего повествования.

Из трех мачт шхуны к тому моменту, когда мы овладели ей, еще держались две, -- грот и бизань. Но грот-мачта находилась в таком положении, что могла упасть каждое мгновение, а закрепить ее мы оказывались бессильными. Поэтому мы попросту спилили ее. Бизань же удалось кое-как укрепить и поставить на нее несколько клочков холста, долженствовавших изображать паруса. Опять-таки кое-как поправили мы и разбитый руль, вернее, заменили его подобием руля, сколоченным из досок.

Судно не исцелилось от своих смертельных ран, но, все же, немножко оправилось. Так бывает с больными, осужденными на гибель, но оттягивающими на много дней, иногда, на месяцы, свой роковой смертный час.

Выше я сказал, что, пересаживаясь с борта "Ласточки" в шлюпку, мы взяли с собой судовые инструменты, но имели несчастье потерять их. На борту "Анны-Марии" никаких инструментов не оказалось: экипаж, покидая судно, забрал их с собой. Таким образом, о точном определении нашего местонахождения и речи быть не могло, но моряки, умеют, хотя и весьма приблизительно, определять, где находятся, по звездам. По этим наблюдениям Костера и Джонсона, мы были в нескольких сотнях миль от африканского берега. Шансов на встречу с каким-нибудь судном было мало: воды эти относятся к разряду мало посещаемых. Но все же эти шансы имелись. Наконец, пользуясь течениями, а еще больше нашими импровизированными парусами, мы могли направлять судно к берегу. Пусть этот берег дик и пустынен, все же это земля. Пусть нам предстоит встретить на этом берегу лишь негров, все же это нам подобные, это люди.

И мы поплыли.

Небо и море, море и небо. И на морском просторе -- "Анна-Мария", полузатонувшее, расползающееся по всем швам судно. И на борту шхуны -- десять человек, котенок с голубой ленточкой и десять тысяч свирепых крыс. И на борту этой готовой развалиться шхуны -- он, бывший повелитель полмира, император Наполеон...

Второго июля 1821 года, после почти восьминедельного странствования по океанскому простору, мы, наконец, увидели землю, или, вернее сказать, -- земля увидела нас и потянула к себе, разыгравшейся жестокой бурей "Анна-Мария" была выброшена на плоский песчаный африканский берег.

Судьба хранила нас: кипящие волны не помешали нам спустить все ту же шлюпку и, словно играя, донесли до берега, где она и засела, врезавшись в песок килем. Нам пришлось выбираться из воды, как мы умели и могли, борясь с волнами и обломками "Анны-Марии", -- но мы выбрались. И не только выбрались сами, но ухитрились спасти и злополучного котенка.

И вот мы были на земле.

Где именно? В каких территориях? Кем заселенных?

Сами мы ответа на эти вопросы дать не могли, тем более, что крушение "Анны-Марии" произошло темной, безлунной ночью.

Но приближалось утро, и оно должно было принести нам разрешение всех занимавших нас вопросов.

При крушении "Анны-Марии" очень немного уцелело из нашего багажа. Но кое-что уцелело, в том числе пара пистолетов, герметически закупоренный рог с порохом и так далее. При желании мы могли бы развести костер, чтобы обсушиться и согреться, но осторожность советовала нам до выяснения обстоятельств ничем не выдавать себя. Найдя на песчаном берегу пологий холм, поросший редкими кустарниками, мы разгребли песок, сбились все в кучу и пролежали до утра в яме, согревая друг друга близостью тел.

Пережитые волнения сказывались в сильнейшем утомлении. Не знаю, очнулись ли бы мы от овладевшей нами апатии, если бы подверглись нападению со стороны предполагаемых обитателей этой земли или диких зверей...

Едва было изготовлено наше странное убежище, -- я повалился и моментально заснул, как убитый. Но сон мой был не долог: на рассвете я проснулся и уже не мог больше задремать. Тревожное настроение овладело мной. То самое настроение, которое было так знакомо мне, участнику множества боев. Знаешь, что с рассветом загремит барабан, запоют рожки, загрохочут пушки. Будут свистать пули, и визжать картечь, задрожит земля под копытами несущейся в атаку кавалерии... И когда снова спустится на землю ночь, -- трупами будут усеяны поля, трупами будут завалены канавы и перелески.

Может быть, в числе этих трупов, будет лежать и твой...

Когда поднялось солнце, я бродил по пологому берегу, усеянному обломками досок с "Анны-Марии", бочонками, обрывками снастей. Бродил и думал о том, какая странная у меня судьба, о том, что моя милая Минни так далека от меня. Бог весть, придется ли мне когда-нибудь увидеть ее ясные глазки, услышать ее ласковый голос.

Туман клубился над морем и над землей, скрывая ее очарования. Лучи солнца, боролись с этим океаном тумана, и при свете этих лучей клубящиеся розовые волны его принимали самые фантастические формы. Казалось, рои призраков носятся над нашим лагерем.

Когда туман рассеялся, я огляделся вокруг и увидел в каком-нибудь километре расстояния от места нашей высадки, на берегу низенький лесок, и промеж деревьев леска виднелись хижины, напоминавшие большие грибы. Над одной из них, вился сизоватый дымок. Там были люди.

VII. "Анна-Мария" с острова Борнгольм. Неизвестный берег

---

Оглавление: • • Часть первая • I. Почему мистер Джон Браун написал свои мемуары • II. О том, как мистер Гарри Браун старший потерял пару передних зубов верхней челюсти, а мистер Джон Браун получил щелчок в лоб и золотую табакерку императора Наполеона, едва не был расстрелян Неем и научился уважать его • III. О том, как мистер Джон Браун стал женихом Минни Грант и познакомился с другими лицами, играющими большую роль в этом рассказе • IV. На сцену является мистер Костер, а мистер Джон Браун в Новом Орлеане слушает лекцию о подводном плавании • V. Подводная лодка мистера Шольза и пакет m-elle Бланш. Двойник Наполеона • VI. О человеке, который перегнал мистера Роберта Фултона на десять лет • VII. Мистер Джон Браун начинает подозревать, что он впутался в дело, за которое можно поплатиться жизнью • VIII. Знатные знакомства на островах Зеленого Мыса • IX. Как "Сан-Дженнаро" ушел ночью, не попрощавшись с "Ласточкой", и как "Ласточка" пошла его догонять. Корабль на юге, корабль на севере • X. Три корабля в море. Сигнал: "У нас чума". "Одноглазый" и его история. Как умер маршал Ней • XI. Морской бой. О том, как сначала повесили человека, потом прибили к мачте флаг, а потом взорвали пороховой погреб • XII. Люди на обломках "Сан-Дженнаро" и флаг с литерой "N". Я догадываюсь, что я заговорщик и бонапартист • XIII. Мистер Джон Браун протестует против дальнейшей игры в жмурки и соглашается играть в бонапартисты. Морские похороны. Знак с литерой "N" вместо савана • XIV. Снова "Королева Каролина". "Спустить паруса, лечь в дрейф, ожидать приказаний!" Военно-морской суд. Мистер Джон Браун узнает, что он -- итальянский заговорщик • XV. Приговор к смертной казни. С петлей на шее. На что иной раз годится крепкий череп. "Человек за бортом!" Фрегат "Посейдон". Вести от лорда Голланда и честное слово мистера Джонсона • XVI. Мистер Браун опять на суше, или, вернее, на мели. Знакомство с мистером Питером Смитом и его совет • XVII. Американский паноптикум. Мистер Браун находит в паноптикуме собственное изображение и еще кое-что. Идея Костера. Пять восковых Наполеонов. Опять мистер Смит • XVIII. "Ласточка" привозит пять восковых Наполеонов на остров Святой Елены. Мистер Браун тщетно пытается догадаться, зачем живому Наполеону нужны восковые Наполеоны • XIX. Знакомство с мистером Хадсоном Лоу. Мистер Джон Браун возобновляет старое знакомство с императором Наполеоном, делая визит в Лонгвуд. Матросская складчина • XX. О том, как Хадсон издевался над m-elle Бланш, а люгер "Ласточка" уходил в Каиштадт и вернулся. Наполеон умирает. Опять одноглазый Ворчестер • XXI. О том, как будто бы, в первых числах мая месяца 1821 г. на острове Святой Елены умирал император Наполеон • • Часть вторая • I. На сцене появляются: шевалье Дерикур, парикмахер, мисс Джессика Куннингем и воскресший Наполеон • II. Несколько страниц из истории заговоров в пользу Наполеона • III. Как был организован с разрешения мистера Питера Смита, негоцианта, последний заговор в пользу Наполеона • IV. Опять три судна в открытом море • V. Смертный бой • VI. Десять человек в шлюпке. Голод и жажда. Корабль на горизонте • VII. "Анна-Мария" с острова Борнгольм. Неизвестный берег • VIII. Мистер Браун меняет один литературный прием на другой. Кафры кричат "Килору! Килору!", а Наполеон вспоминает о депутациях сдававшихся ему столиц • IX. Остров Мбарха и негры Матамани. Шевалье Дерикур делается жрецом. Культ бога Килору. "Армия Матамани". Кого боялся Наполеон • X. Чернокожие "косиньеры" и фузильеры, медные ружья, деревянные пушки и каменные ядра. Бутылочная почта с золотом и объявлениями и прочие странные феномены на острове Мбарха • XI. Расправа с побежденными. Vae victis! Черные полки будущего. Наполеон собирается в поход на страну Матамани • XII. Наполеон берет город Гуру. Дерикур водружает знамя на крыше храма "немого Килору". Разгадка тайны "немого Килору". Мистер Костер и Сальватор отправляются в Европу посланниками Наполеона • XIII. О том, как "принц Конго", матрос на борту "Мингера Ван Блоома", узнал в "плантаторе Линче" пирата Костера и что из этого вышло • XIV. О том, как второй посланник Наполеона, Сальватор Сартини, Вместо Италии попал в Марокко. По болотам Южной Бенгуэлы • XV. О том, как Наполеон стал диктатором Музумбо и наследником черного царька Мшогира. "Черный кофе" мисс Джессики. Рагим вернулся • XVI. Рабы Рагима и его супруги Джессики, царицы Музумбо. Ночные грезы. Год 1828 • XVII. О том, как "Царица Музумбо" снова перешла на сторону Наполеона. К океану. М-elle Бланш в фактории Джандуйя • XVIII. Агония Наполеона. О том, как мистер Джон Браун пел "Марсельезу". Наконец-то! Эпилог