Из раздела "Далекое"

Шелков и сердился, и смеялся, и убеждал -- ничто не помогало. Актриса Моретти, поддерживаемая своей подругой Сонечкой, упорно долбила одно и то же.

-- Никогда не поверим, -- пищала Сонечка.

-- Чтобы вы, такой испорченный человек, да вдруг не пробовали кокаину!

-- Да честное же слово! Клянусь вам! Никогда!

-- Сам клянется, а у самого глаза смеются!

-- Слушайте, Шелков, -- решительно запищала Сонечка и даже взяла Шелкова за рукав. -- Слушайте -- мы все равно отсюда не уйдем, пока вы не дадите нам понюхать кокаину.

-- Не уйдете! -- не на шутку испугался Шелков. -- Ну, это, знаете, действительно жестоко с вашей стороны. Да с чего вы взяли, что у меня эта мерзость есть?

-- Сам говорит "мерзость", а сам улыбается. Нечего! Нечего!

-- Да кто же вам сказал!

-- Да мне вот Сонечка сказала, -- честно ответила актриса.

-- Вы? -- выпучил на Сонечку глаза Шелков.

-- Ну да -- я! Что же тут особенного? Раз я вполне уверена, что у вас кокаин есть. Мы и решили прямо пойти к вам.

-- Да, да. Она хотела сначала по телефону справиться, а я решила, что лучше прямо прийти, потребовать, да и все тут. По телефону вы бы, наверное, как-нибудь отвертелись, а теперь -- уж мы вас не выпустим.

Шелков развел руками, встал, походил по комнате.

-- А знаете, что я придумал! Я непременно раздобуду для вас кокаина и сейчас же сообщу вам об этом по телефону, или еще лучше, прямо пошлю вам.

-- Не пройдет! Не пройдет! -- завизжали обе подруги. -- Скажите, какой ловкий! Это чтоб отделаться от нас! Да ни за что, ни за что мы не уйдем. Уж раз мы решили сегодня попробовать -- мы своего добьемся.

Шелков задумался и вдруг улыбнулся, точно сообразил что-то. Потом подошел к Моретти, взял ее за руки и сказал искренно и нежно.

-- Дорогая моя. Раз вы этого требуете -- хорошо. Я вам дам попробовать кокаину. Но пока не поздно -- одумайтесь.

-- Ни за что! Ни за что!

-- Мы не маленькие! Нечего за нас бояться.

-- Во-первых, это разрушает организм. Во-вторых, вызывает разные галлюцинации, кошмары, ужасы, о которых потом страшно будет вспомнить.

-- Ну, вот еще, пустяки! Ничего мы не боимся.

-- Ну, дорогие мои, -- вздохнул Шелков, -- я сделал все, что от меня зависело, чтобы отговорить вас. Теперь я умываю руки и слагаю с себя всякую ответственность!

Он решительными шагами пошел к себе в спальню, долго рылся в туалетном столе.

-- Господи! Вот не везет-то! Хоть бы мелу кусочек что ли найти.

Прошел в ванну. Там на полочке увидел две коробки. В одной оказался зубной порошок, в другой борная. Призадумался.

-- Попробуем сначала порошок.

Всыпал щепотку в бумажку.

-- Он дивный человек! -- шептала в это время актриса Моретти своей подруге Сонечке. -- Благородный и великодушный. Обрати внимание на его ресницы и зубы.

-- Ах, я уже давно на все обратила внимание.

Шелков вернулся мрачный и решительный. Молча посмотрел на подруг и ему вдруг жалко стало хорошенького носика Моретти.

-- Мы начнем с Сонечки, -- решил он. -- Кокаин у меня старый -- может быть, уже выдохся. Пусть сначала одна из вас попробует, как он действует. Пожалуйста, Сонечка, вот прилягте в это кресло. Так. Теперь возьмите эту щепотку зубного... то есть кокаину -- его так называют "зубной кокаин", потому что... потому что он очень сильный. Ну-с, -- спокойно. Втягивайте в себя. Глубже! Глубже!

Сонечка втянула, ахнула, чихнула и вскочила на ноги.

-- Ай! отчего так холодно в носу? Точно мята!

Шелков покачал головой сочувственно и печально.

-- Да, у многих начинается именно с этого ощущения. Сидите спокойно.

-- Не могу! Прямо нос пухнет.

-- Ну вот. Я так и знал! Это начались галлюцинации. Сидите тихо. Ради Бога -- сидите тихо, закройте глаза и постарайтесь забыться, или я ни за что не ручаюсь.

Сонечка села, закрыла глаза и открыла рот. Лицо у нее было сосредоточенное и испуганное.

-- Давайте же и мне скорее! -- засуетилась актриса Моретти.

-- Дорогая моя! Одумайтесь, пока не поздно. Посмотрите, что делается с Сонечкиным носом!

-- Все равно, я иду на все! Раз я для этого пришла, уж я не отступлю.

Шелков вздохнул и пошел снова в ванну.

-- Дам ей борной. И дезинфекция, и нос не вздуется.

-- Дорогая моя, -- сказал он, передавая актрисе порошок, -- помните, что я отговаривал вас.

Моретти втянула порошок, томно улыбнулась и закрыла глаза.

-- О, какое блаженство!

-- Блаженство? -- удивился Шелков. -- Кто бы подумал! Впрочем, это всегда бывает у очень нервных людей. Не волнуйтесь, это скоро пройдет.

-- О, какое блаженство -- стонала Моретти. -- Дорогой мой! Уведите меня в другую комнату... я не могу видеть, как Сонечка разинула рот... Это мне мешает забыться.

Шелков помог актрисе встать. Она еле держалась на ногах и если не упала, то только потому, что вовремя догадалась обвить шею Шелкова обеими руками.

Он опустил ее на маленький диванчик.

-- О, дорогой мой. Мне душно! Расстегните мне воротник... Ах! Я ведь почти ничего не сознаю из того, что я говорю... Ах, я ведь в обмороке. Нет, нет... обнимите меня покрепче... Мне чудится, будто мимо нас порхают какие-то птички и будто мимо нас цветут какие-то васильки... Здесь пуговки, а не кнопки, они совсем просто расстегиваются. Ах... я ведь совсем ничего не сознаю.

* * *

Сонечка ушла домой, не дождавшись подруги, и оставила на столе записку:

"Спешу промыть нос. Нахожу, что нюхать кокаин -- занятие действительно безнравственное. Соня".

* * *

На другое утро актриса Моретти пришла к Шелкову, решительная и официальная.

Шелков встретил ее светски вежливо и любезно.

-- Очень рад, милый друг. Какими судьбами...

-- Милостивый государь! -- строго прервала его актриса. -- Я пришла вам сказать, что вы поступили непорядочно.

-- Что с вами, дорогой друг? -- наивно поднял брови Шелков. -- Я вас не понимаю.

-- Не понимаете? -- фыркнула Моретти. -- Так я вам сейчас объясню! Вы поступили низко. Вы знали, какое действие производит кокаин на нервных женщин и все-таки решились дать мне,

-- Ах, милый друг, ведь я же вас предупреждал, что это -- пренеприятная штука. Вы же сами требовали.

-- Да, но вы-то должны были вести себя иначе! Воспользоваться беспомощностью одурманенной женщины, -- так порядочные люди не поступают.

-- Позвольте! Что вы говорите? -- снова удивился Шелков. Я ровно ничего не понимаю. Что я сделал? В чем вы упрекаете меня?

Моретти покраснела, замялась и продолжала уже другим тоном.

-- Вы целовали меня и... обнимали... Вы не имели на это никакого права, зная, что я в бессознательном состоянии. Так обращаться с порядочной женщиной без намерения на ней жениться, это -- подло! Да!

Шелков оторопел, посмотрел ей прямо в глаза и вдруг весь затрясся от смеха.

-- Почему вы смеетесь? -- краснея, чуть не плача, лепетала Моретти.

-- Ах, дорогая моя! Уморили вы меня! Ну, можно ли так пугать. Все ужасы, которые вы сейчас рассказываете, не что иное, как галлюцинация! Самая обычная галлюцинация, вызванная кокаином.

Моретти притихла и испуганно смотрела на Шелкова.

-- Вы думаете?

-- Ну, конечно! И чудачка же вы! Вы тут тихонько сидели на диванчике и бредили о каких-то поцелуях, не то пуговицах, я толком не разобрал, да признаюсь даже, не считал порядочным вслушиваться. Мало ли что можно сказать в бреду. Посторонние не должны этого знать.

Моретти слушала с открытым ртом и только уходя, приостановилась в дверях и смущенно спросила.

-- А скажите... бывают от кокаина такие галлюцинации, когда человеку кажется, что он притворяется, что у него галлюцинация?

Шелков дружески хлопнул ее по плечу и сказал весело:

-- Ну, конечно! Сплошь и рядом! Это самый распространенный вид. Даже в науке известно. Можете справиться у любого профессора.

Моретти вздохнула, посмотрела внимательно в честное открытое лицо Шелкова, закрыла рот и вышла задумчивая, но спокойная.

1918

КОММЕНТАРИИ

Рассказ входил в сборник "Вчера" (Пг. -- Издание журнала "Новый Сатирикон". -- 1918). В эмиграции был опубликован сначала в газете "Возрождение" (1927. -- 27 марта. -- No 663.-- С. 3) с подзаголовком "Из ужасов современной жизни".