Я беседовал с известным Клофачем, моим старым добрым знакомым по Балканскому полуострову. Он только что вернулся с войны и зашел ко мне поделиться впечатлениями. Много интересного порассказал мне этот талантливый чешский публицист, европейски образованный человек. Более всего его поразило в русском лагере одно слово:

"Ничего",

-- Это -- удивительное слово, и в нем непоколебимая сила русская.

-- После боя под Хайченом я шел пешком среди отступающих солдат, -- рассказывает он. -- Жара -- 53 градуса, воды ни капли целый день. Солдаты едва передвигают ноги, томясь от жажды под жгучими лучами, а шутки между ними не прекращаются.

-- Устали? -- спрашиваю я то там, то тут, желая их ободрить.

-- Ничего! -- отвечают они, ласково улыбаясь, и продолжают идти.

Перегоняю раненого. На одной ноге сапог, на другой -- окровавленная тряпка. Он опирается на палку и ковыляет. На плече -- винтовка.

-- Что? Ранен?

-- Пуля скрозь...

-- Больно, трудно идти?.. Доктора не позвать ли?

-- Ничего!

И тащится, едва передвигаясь.

На носилках, под Хайченом, несут раненого. Он -- землисто-черный. Глаза затуманены. С ним рядом винтовка,-- он ее держит. Надо сказать, что и раненые солдаты, как я наблюдал, никогда не расстаются с ружьем. Носилки остановились. Я подошел к нему, спрашиваю о здоровье и получаю в ответ шепотом одно слово:

-- Ничего.

А у него страшная рана осколком гранаты в ноги и в живот. Мне рассказывали несшие его санитары, что он не хотел выпустить из рук винтовки, а все просил только доставить ему сапоги, которые остались на позиции.

И всюду, везде я слышал это удивительное русское слово:

-- Ничего!

-- Вот и ваш В. И. Немирович-Данченко, в китайском сером шелковом костюме, в белой английской шляпе, всегда везде впереди стоит на вершине сопки, делает заметки в свою книжку, а кругом рвутся гранаты, жужжат пули. Ему кричат снизу: "Василий Иванович, опасно, уходите!",-- а он продолжает писать, отмахнется рукой и отвечает:

-- Ничего!..

Когда японцы наступали к Ляояну, я, в разговоре с одним из крупных генералов, волнуясь, говорил:

-- Ведь Ляоян, пожалуй, японцы возьмут. Ведь это очень нехорошо для нас.

И получил, с милой, спокойной улыбкой, знакомый ответ:

-- Ничего!

И теперь, когда Ляоян взят и это нисколько не повредило плану кампании, я понял смысл ответа генерала, его покойную улыбку и это удивительное:

-- Ничего!

Да, это великое слово, в нем неколебимость России, в нем могучая сила русского народа, испытавшего и вынесшего больше, чем всякий другой народ. Просмотрите историю, начиная с татарского ига, припомните, что вынесла Россия, что вытерпел народ русский,-- и чем больше было испытаний, тем более крепла и развивалась страна. Только могучему организму -- все нипочем! -- Ничего! Вытерпим! -- говорят и теперь.

Слабый будет плакать, жаловаться и гибнуть там-, где сильный покойно скажет:

-- Ничего!

Бисмарка когда-то на охоте в России вывалил в лужу ямщик. Когда Бисмарк на него закричал, извозчик успокоительно ответил ему:

-- Ничего.

Это слово так понравилось "железному канцлеру", что он во многих случаях повторял его и даже носил железный перстень с надписью:

-- Ничего.

-- Скажите, Клофач, трудно вам досталась эта поездка? Страшно было под выстрелами? Голодно на позициях? Утомились нервы? -- спросил я его.

И он мне ответил совершенно искренне, и видно было, что другого слова не мог даже подыскать:

-- Ничего!