И, задыхаясь, думала она:
"О, верно, в день, когда шумит война,
Такой же он загадочный и грозный!"

Николай Гумилёв

– Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма… нашего Шекспира? – Предложил как-то директор одного народного театра в фильме "Берегись автомобиля". И действительно, за четыреста лет кто только не замахивался на Вильяма, представляя публике своего Шекспира. Много чего и сам Вильям Джонович (отца Шекспира звали Джон) намутил, да и шекспирологи с шекспироведами не остались в долгу и, выясняя истину, напустили тумана.

Как сообщает нам энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, "биографические сведения о Шекспире далеко не соответствуют той безграничной славе, которой окружено его имя". Оказывается, большинство биографий великого драматурга опираются, как правило, на мнение Джорджа Стивенса, которого считают английским комментатором Шекспира: "Все, что известно с некоторой степенью достоверности относительно Шекспира – это то, что он родился в Стратфорде-на-Авоне, там женился и прижил детей, отправился в Лондон, где был сначала актером, писал поэмы и драмы, вернулся в Стратфорд, сделал завещание, умер и был похоронен". Эти слова были сказаны более двухсот лет назад, но до сих пор никто не смог добавить к ним ничего более-менее существенного и документально подтверждённого.

Всё, что мы сегодня знаем о "Вильяме нашем Шекспире", – это всего лишь версии. Так вот, по одной из них за его спиной скрывалась великая женщина.

Статус не позволял ей подписывать своим именем такого рода бумаги, но она-то и была настоящим поэтом, драматургом и автором или соавтором всего богатого литературного наследия, подписанного именем Шекспир. Эта женщина – королева Елизавета I, младшая дочь короля Англии Генриха VIII и последняя из династии Тюдоров. И сразу становится понятным, почему она не могла признаться в авторстве или соавторстве пьес. В то время их написание считалось уделом шутов и лицедеев, которые наряду с актёрами числились людьми низшего сословия.

Сторонники этой версии приводят и другие аргументы. Известно, что королева Елизавета опекала театр "Глобус", в котором ставились пьесы Шекспира, и охотно бывала на спектаклях. Она была всесторонне образованна, знала древнегреческий, итальянский, французский языки. Читала на латыни сочинения древних историков и философов, что, вполне вероятно, будило вдохновение и подсказывало сюжеты. Разбиралась в международной и внутренней политике, во всех подробностях знала дворцовый этикет и обычаи двора. Состояла в переписке со многими просвещёнными людьми Европы, а значит, одинаково хорошо владела и пером, и слогом.

А недавно я перечитал трагедию "Отелло", и у меня тоже возникли аргументы в пользу этой версии. Ведь каждый на свете знает, за что Отелло душил Дездемону. Но почему-то никто не спрашивает, зачем Отелло душил Дездемону? Я спросил об этом жену, она усмехнулась:

- Ну так, с собой не справился… От обиды и ревности.

Вот… Тут-то и кроется нестыковка женского и мужского. "От обиды и ревности" – это понятно. А вот "с собой не справился" – тут возникают вопросы. Потому что женщины и мужчины по-разному не справляются с собой, а тем более, если мужчина – кадровый военный. И главное, вопросы возникают уже в самом начале пьесы. Что значит "она меня за муки полюбила" (перевод П.И. Вейнберга)? Какие такие муки могут быть у военного? Физические муки, муки совести, какие муки? К своим 50-ти годам, а по сюжету выходит именно так, Отелло уже сделал успешную карьеру и дослужился до чина генерала. А значит, был по характеру жёстким и без всяких сантиментов, иначе карьеру в армии не сделаешь. Допускаю, правда, что с возрастом он стал более мягким и чутким. По мнению докторов, следствием изношенности и сужения сосудов головного мозга как раз и является повышенная возрастная чувствительность и слезливость. Однако это никак не объясняет тот факт, что, не справившись с собой, боевой генерал Отелло душит свою жену Дездемону, когда у него под рукой меч. Вспомните криминальные хроники нашего времени, как в семьях военных происходили сцены ревности со смертельным исходом. Никто из офицеров не марал свои руки душегубством посредством асфиксии, а просто брал табельный пистолет и сначала стрелял в жену, а придя в чувство, стрелял в себя.

А теперь попробуйте внимательно и без эмоций прочитать сцену убийства.

Ведь только женщина, с её хитростью и коварством, могла придумать такую изощрённую месть за предательство: сперва требовать признания в ложной измене, затем немного придушить, как курёнка, и только потом заколоть мечом.

Вполне можно предположить, что Дездемону душили не мужские, а женские руки. В том смысле, что автором этой сцены была женщина. Женщина, которая обладала тонкой интуицией, хорошо разбиралась в человеческих отношениях и ещё лучше в любовных интригах, но совершенно не знала психологии кадрового военного.

Сергей Расторгуев
Женский журнал Суперстиль • 20.04.2016