Николин день. Вечер. Старший дворник Николай Данилов вправляет "престол" по деревне и день своего ангела. Небольшая комната, треть которой занята русской печкой, переполнена гостями. За ситцевым пологом на кровати попискивают сложенные туда грудные ребята, принесённые с собой гостьями. Сама дворничиха тоже с грудным ребенком у груди. В ее распоряжении только правая рука; ею она наливает гостям в рюмки и стаканы водку и пиво. Упрашивая, чтоб пили, дворничиха то и дело восклицает:

-- По рукам, по ногам связал меня ребенок! У людей младенцы как младенцы, лежат себе смирнехонько на постели да покрякивают, а у меня из рук выпустить нельзя. Как положишь, так и заорет благим матом. Кушайте, гости дорогие, груздочков-то да рыжичков... Грибки отменные. Это мелочной лавочник Данилычу взаместо чашки именинной поклонился.

-- Да попробуй ты попоить ребенка-то водкой -- он и уснет,-- советует городовиха, толстая, в чепчике с помятыми лентами и цветами.-- Намочи булку вином, да в соску -- и распречудесное дело.

-- А и то попробовать,-- соглашается дворничиха.-- Верите ли, ведь смучил он меня. Не идет от груди, да и что ты хочешь.

Гости сидят за столом, уставленным питиями и яствами. Тут пирог с капустой и пирог с черничным вареньем, на тарелках соленые грибы, селедка, мятные пряники и мармелад. Стол и подоконник уставлены бутылками пива и водки. На почетном месте, под образами, сидит городовой, рядом швейцар в ливрее. Подалее два лакея во фрака и белых жилетах играют на медные деньги в орлянку. Какие-то две бабы возятся около самовара, раздувая его хозяйским сапогом. У окна приютился солдат в гвардейском мундире нараспашку, плюет в колки гитары и налаживает струны. Тут же повар с поварихой. Повар лезет через стол к городовому и говорит:

-- Емельян Трифоныч... Я так полагаю, что господа теперича ни шиша не стоют... Купцы главное... Как вы чувствуете?

-- Купец на первом планте -- это действительно,-- отвечает городовой.-- Теперича барин обнищал. Он только одне неприятности может делать.

-- Правильно,-- подхватывает дворник.-- Барину нониче грош цена. Возьмем праздник -- Новый год... Купец три рубля, а барин на полтине норовит отъехать.

-- Лучше купца и содержанки на этот счет нет...-- прибавляет швейцар.-- Кабы у меня по лестнице одни купцы с содержанками жили, то и умирать не надо.

-- Постой...-- возвышает голос городовой.-- Окромя всего прочего, барин кляузе заводка... Из-за них вся интрига... Теперича, ежели взять мирового судью... В каких смыслах у него разборка дел?.. Все господа судятся... Не будь барина -- спокой. Офицер тоже нашего брата много тревожит.

-- Емельян Трифоиыч... Позвольте... Кабы мастеровой народ уничтожили -- вот где спокой-то бы был.

-- За что на нас такая критика? -- послышался пьяный голос около печки, где на лавке полулежал, уткнувшись головой в баранью чуйку и шапку, пиджак с всклокоченной головой.-- Коли я столяр, какую такую вы имеете праву?..

-- Лежи, лежи, коли уже вино подкосило! -- крикнула баба, суетившаяся около самовара, и погрозила кулаком.

-- Нет, ты постой... Мастерового человека я не согласен, потому... Петр Великий как любил мастерового человека!

-- Верно, верно... От мастерового человека больших препон нет,-- согласился городовой.-- Мастеровому человеку вдарил по шее -- он и молчит. Забунтовал -- волоки его в участок.

-- Однако ты, брат, участок, иди-ка к себе на угол становиться,-- напоминала городовому городовиха.-- Сейчас пристав пойдет в обход.

-- Врешь... Пристав еще через час... Вот ежели околоточный -- так и тот у портерщика на именинах.

-- Смотри, Емельян Трифоныч, будет тебе нахлобучка.

-- Дура! Да нешто я не мог с поста за подозрительным человеком во двор зайти? Вот и вся механика...

-- Врешь, врешь... Коли подозрительный человек во двор вошел -- твоя обязанность к дворнику звониться. Иди, иди... А то Николин день, на улице столько пьяных, а ты...

-- Иду, иду... Вот пристала-то, словно банный лист...-- поднялся с места городовой.

-- Не пущу, не пущу без чаю с ромом...-- заговорил дворник.

-- Чудак человек! Да ведь я приду потом... Пристав пройдет, я и приду... Без четверти в девять он на нашем угле бывает, ну, а вот теперь четверть девятого... Прощай... Компании почтение.

-- Господин городовой! Дайте о руки хоть копейку полицейского счастья,-- сказал один из лакеев.-- Говорят, полицейское не горит, не тонет! Совсем проигрался. На отыгрыш прошу.

-- Получай две копейки.

-- Мерси... Отыграюсь -- пара пива за мной.

Солдат настроил гитару, заиграл и запел:

Ни папаши, ни мамаши,

Нету дома никого,

Нету дома никого,

Полезай скорей в окно...

Пьяный лежал в углу и вдруг заорал совсем не в такт!

-- Пропадай моя телега, все четыре колеса!

-- Тише ты, полоумный! Чего ты деликатность-то портишь! -- крикнула на него баба.

-- Мастерового человека обидели -- не могу.

Дворник и швейцар провожали городового к дверям. Распахнулась дверь на лестницу, и холодный воздух, ворвавшись в тепло, клубами закрутился по комнате.

-- Действительно, купец теперь выше всякого графа стал,-- все еще продолжал разговор дворник.-- Вот у нас по угловой лестнице... Граф Дербаловский занимает квартиру в пять комнат и по рублю в праздник дворникам дает, а под ним купец Разносов в двенадцати комнатах существует -- и синицу[1] отваливает; так кто выше-то: граф или купец?

-- Емельян Трифоныч!.. Вернешься сюда опять, так захвати из фруктовой лавки Николаю Данилычу в именинное поднесение виноградцу,-- кричала городовому городовиха.

В дверях показалась кухарка. Она держала в руках форму заливного.

-- Люди из гостей, а мы в гости...-- затараторила она.-- Уж извините, Николай Дапилыч, раньше и управиться не могла. Ведь у нас хозяева совсем подлецы... Чем больше у бога праздник, тем хозяйка больше стряпни по кухне заказывает. С ангелом! Вот уж это вам позвольте взаместо чайной чашки в день именин. Формочку рыбки заливной... Самые лучшие кусочки отобрала и залила.

-- Да не студите вы комнату-то! Ребят простудите! -- кричала дворничиха и начала целоваться с кухаркой.

За кухаркой ввалилась горничная с завитками на лбу и в шелковом платье.

-- Фу! Как здесь накурено-то! Словно немецкий клуб! -- возгласила она.-- С ангелом, Николай Данилыч... А вас с именинником...

Скинь мантилью, ангел милый,

И явись как божий день...--

запел солдат.

-- Это вы мне? Мерси вас,-- сказала горничная, сняла платок с плеч и села.

1 Синица, синенькая -- пятирублевая ассигнация.