Был вечер. Два паренька -- один в шляпе котелком, другой в фуражке, оба с еле пробивающимися бородками, долго ходили около решетки садика одной из дачек на Черной Речке и все не решались войти в калитку.

-- Седьмой час уж... Пойдем к нему... Пора...-- сказала наконец шляпа котелком.

-- Погоди. Подождем еще немножко... А то скажет, что рано лавку заперли, и будет ругаться,-- отвечала фуражка.

-- Да ведь сам же он звал нас к себе в гости. "Запретесь в рынке,-- говорит,-- так приезжайте на дачу".

-- Мало ли что звал! А вот приди рано -- выругается. Ты его еще не знаешь хорошо-то, а я, слава тебе господи, с мальчиков у него живу. Он яд, а не хозяин.

-- Очень хорошо понимаю, что яд, но ты разочти; ведь мы сделали, как он приказывал. Он приказал запереть лавку в пять часов -- в пять и заперли. Три четверти часа шли и на конке ехали. Четверть часа здесь маемся. Нет, я уж пойду, а ты как хочешь.

Шляпа котелком решительно махнула рукой и вошла в калитку садика. Фуражка робко последовала за ним. Около куста волчьих ягод в садике сидел толстый купец без сюртука и с непокрытой лысой головой и пил чай. Полная, нарядно одетая дама -- жена его -- помещалась около самовара.

-- Доброго здоровья, Иван Анисимыч... Здравствуйте, Варвара Макаровна...-- раскланялась шляпа котелком с купцом и купчихой.

Фуражка тоже раскланивалась.

-- Ах, это вы! -- сказал купец.-- А я и забыл, что вас звал к себе сегодня после запора лавки. Ну, как торговля была?

-- Да ведь уж известно, день воскресный, так какая же торговля...-- почтительно ответила фуражка и поперхнулась.

-- Ну, не скажи... И по воскресеньям может быть хорошая торговля, коли ежели продавцы хорошие, а конечно, коли ежели продавцы к торговле негляжа и только и думают, как бы скорей из лавки удрать, то, само собой, торговли обстоятельной быть не может.

-- Мы в пять часов, Иван Анисимыч, заперлись. Как вы приказали, так мы и заперлись.

-- А уж до половины-то шестого не могли посидеть из усердия? Посидели бы, а может быть, кто-нибудь на спешку и наклюнулся бы. Теперь, по вечерам, всегда траурный покупатель попадается, а лучше траурного покупателя и не бывает. Траурный покупатель с горя так даже и не торгуется, а что у него запросишь, то он и дает.

-- Да уж все в пять-то часов запираться начали.

-- Тут-то и сидеть, когда все запираться начали. Прибежит покупатель, а ты его и поймал. Куда он от тебя уйдет, ежели все соседи заперлись?

-- Да ведь сами же вы изволили...-- оправдывалась шляпа котелком.

-- Ну, да уж ладно, ладно,-- перебил шляпу купец.-- Берите стулья и садитесь к столу. Жена вам по стакану чаю нальет. Стулья можете взять из дачи. Там есть стулья.

Приказчики сходили за стульями и сели около стола. Они сидели как на иголках перед хозяином.

-- Попотчевал бы вас коньяком, да ведь, поди, после запора лавки уже забегали вы в трактир и пили?

-- Видит бог-с, прямо сюда.

-- Ну, ну, ну... Не божись... Варвара Макаровна, плесни им в стаканы коньячишку, только смотри не ошибись, не налей много.

-- Да нам даже совсем не надо-с. Зачем коньяк? Бог с ним...

-- Ну, ну... Не егози. Ведь уж пьете... Коли ежели бы не пили, то дело другое...

-- Потреблять-то потребляем по малости, а только...

-- Пей за столом, а не пей за столбом...-- наставительно произнес хозяин.

Приказчики покорились своей участи и стали пить чай с коньяком.

-- Не люблю я такой извадки, кто из себя невинность разыгрывает,-- продолжал хозяин.-- Ну, вот дышите теперь легким воздухом-то. А то все жаловались, что вас в городской квартире взаперти держат.

-- Когда же мы, Иван Анисимыч, жаловались?..

-- Довольно, довольно. Дышите... Что ж не дышите?

-- Мы дышим-с. Воздух здесь у вас даже очень прекрасный,-- говорила шляпа котелком.

-- То-то, я думаю, что тебе не воздух нужен, а баловство. Ты вот теперь сидишь, а у тебя такие мечтания в головном воображении, как бы отсюда улизнуть да скорей в "Аркадию" махнуть, а там с мамзелями...

-- Вот как перед истинным, нет во мне такого головного вопля!

-- Пей, пей чай-то. Ну, что ж, в шашки мне с тобой сыграть, что ли, для прокламации?

-- Ежели прикажете -- с большим рвением готов.

-- Тащи сюда шашечницу. Она в даче, в первой комнате на окне.

Приказчик отправился и принес доску.

-- Ты сколько же мне дашь вперед? -- спросил его хозяин.

-- Да ведь вы много лучше меня изволите играть.

-- Врешь. Вы по вечерам дома как в эту игру насобачились-то! Страсть!

-- Одну шашечку вперед могу дать, если вы этого желаете.

-- Что одну! Давай две.

-- Хорошо, извольте-с. Нам хозяину угодить -- первое удовольствие. А только я проиграю-с.

-- Так и надо. Неужто же тебе выиграть? Зачем же я оплеванный-то буду?

-- Вам ходить-с...

-- Схожено. А теперь вот так... Бери шашку-то.

-- Взято-с. А теперь извольте сами кушать. Вы скушаете мою шашку, а потом я ваши две съем и в дамки...

-- Нет, я этого не хочу...-- воспротивился хозяин.

-- Да как же-с? Ведь это правило. Пожалуйте...

-- Не стану я есть твою шашку. Поставь мою шашку, я другой ход сделаю.

-- Этого нельзя-с...

-- А я тебе говорю: поставь! Ну?!

-- Хорошо, извольте-с...

-- Вот я сюда хожу.

-- Да ведь здесь загорожено.

-- Не твое дело.

Играют. Хозяин все-таки начинает проигрывать.

-- Моя дамка,-- говорит приказчик.-- Я в дамки вышел.

-- Врешь.

-- Да ведь сами же изволите видеть, где шашка моя стоит.

-- Ничего я не вижу.

-- Да как же-с...

-- Молчи!

-- Теперича я должен все ваши шашки есть...

-- Посмей...

-- Иван Анисимыч...

-- Не хочу больше играть. Ну, довольно вам здесь сидеть. Поезжайте домой.

Хозяин сбил шашки. Приказчики поднялись с местов и стали прощаться.

-- Да в "Аркадию" у меня не сметь заезжать! -- говорил хозяин.-- Узнаю завтра от кого-нибудь, что видели вас там, то так уж и ждите, что завтра вам по шее.

-- Слушаем-с...-- отвечали приказчики и пятились к калитке.

-- Кухарку спрошу завтра, в котором часу домой явились. Поняли?

-- Поняли-с.

Приказчики юркнули за калитку.

1888