| |||
Аркадий Тимофеевич Аверченко. Призвание • Все авторы -> Аркадий Тимофеевич Аверченко. Аркадий Тимофеевич Аверченко. Призвание I Угадать призвание в человеке, направить его на настоящий путь — что может быть прекраснее этого? Издатель газеты «Суета сует» критически оглядел мою фигуру и сказал: — Гм… Что же вы можете у нас делать?.. Гм… Василий Васильевич очень просил за вас, а мне хотелось бы сделать ему приятное. Знаете, что? Поступайте к нам на вырезки. — На вырезки, так на вырезки, — равнодушно согласился я. — На какие вырезки? — Это очень несложное дело. Вы берете пачку только что полученных чужих газет и начинаете проглядывать их, вырезывая ножницами самое интересное и сенсационное. Потом наклеиваете эти вырезки на бумагу и, сопроводив их соответствующими примечаниями, отсылаете в типографию. Справитесь с этим? — Всякий дурак справился бы с этим. — Ну, а вы? — Тем более, я справлюсь, — скромно подтвердил я. — Ну, с Богом. Я сел на указанное мне место и прилежно занялся своим новым делом. Я читал газеты, резал их ножницами, мазал клеем, наклеивал, приписывал и, хотя устал, как собака, но зато с честью выполнил свою задачу. На другой день утром редактор подошел ко мне и решительно сказал: — Не делайте больше вырезок! — Почему? — Потому что у вас получается черт знает что. — Рассказывайте — недоверчиво возразил я. — Приснилось это вам, что ли? — Нет, не приснилось… Ну, посмотрите, что вы навырезывали! Ну, прочтите сами, своими глазами, что напечатано в нашей газете, благодаря вам! Можно это допустить? Я пожал плечами и, развернув газету, просмотрел свою вчерашнюю работу. — «Обзор печати». Газета «Тамбовский Голос» сообщает очень интересное сведение: вице-губернатор Мохначев выехал в Петербург. К сожалению, причина выезда этого администратора не указана… В «Калужских Вестях» читаем: «Вчера его пр-во г. губернатор присутствовал на панихиде по усопшем правителе канцелярии. Вечером его пр-во отбыл в имение». «Небезынтересное для наших читателей сведение сообщает „Акмолинское Эхо“: „Акмолинский архиерей собирается в поездку по епархии. Степной генерал-губернатор вчера, по недосугу, обычного приема у себя не делал. Городской голова возвращается 15-го“. „Минскому Листку“ удалось узнать, что вчера предводитель дворянства праздновал обручение своей дочери с полковником Дзедушецким. Его сиятельство собирается за границу». Я внимательно прочел все до конца и спросил редактора: — А разве плохо? — Не плохо, а бессмысленно. Кому интересны ваши поездки вице-губернатора, семейные радости предводителей дворянства и экскурсии архиереев. Неужели кому-нибудь из нас интересно, что Акмолинский городской голова вернется 15-го. Начхать нам на него! — Ну, вы поосторожнее… Ведь он все-таки начальство. — Вы не годитесь для вырезок, — категорически заявил редактор. — Вы слишком раболепны. — Ну попробуем что-нибудь другое, — равнодушно согласился я. — В самом деле, вырезки мне не по душе. Дайте мне что-нибудь повыше. Редактор задумался. — У нас как раз нет заведующего театром. Хотите попробовать? Вы понимаете что-нибудь в театре? — Что ж тут понимать? Тут и понимать-то нечего. — Ну, попробуем вас. Займитесь пока назначением рецензентов в театры на сегодня — кому куда идти. А потом составьте хронику. Ну, с Богом. II Оставшись один, я первым долгом ознакомился с отделом зрелищ и после краткого раздумья решил остановиться на самом интересном: 1. Опера. 2. Симфонический концерт. 3. Борьба. Когда я разобрал редакционные билеты, ко мне постучались. — Войдите. В комнату вошел один из рецензентов. Он опрокинул попавшееся на его пути кресло, вежливо поклонился портрету Толстого и, обратившись к печке, спросил ее: — Вы, кажется, заведуете теперь театром? Куда я сегодня должен пойти? Сразу же я выяснил, что в словах рецензента не было никакой иронии. Просто он был преотчаянно близорук, почти слеп. Когда я окликнул его, он обернулся, наткнулся на другое кресло и, добродушно извинившись, пожал ручку этого кресла. — Куда мне этого калеку? — пробормотал я. — Хорошие сотрудники, нечего сказать. Ну, как я пошлю его куда-нибудь в ответственное место?.. Я выбрал билет похуже и сказал: — …Эй, вы! Вот вам, нате билет на сегодня. Дайте отчет. Да только, смотрите, хороший! Он взял билет и побрел обратно, натыкаясь на все стулья и путаясь ногами в ковре. Потом зашел другой рецензент и тоже осведомился насчет вечера. — Надеюсь, у вас зрение в порядке? — спросил я. — Что? — Видите-то вы хорошо? — Что? Я открыл рот и заревел во все горло: — Я говорю — глаза хорошие? Он прислушался к моему голосу и нерешительно отвечал: — Да уж, если этот дождик зарядит, так держись. — Какой же вы рецензент, — спросил я, — если вы глухи, как бревно? Зачем вы лезете в это дело, черт вас побери?! — Были у меня калоши, — печально отвечал рецензент, — да их украл кто-то. — В оперу я тебя не пошлю, — сказал я вслух, разглядывая его. — Это слишком серьезное дело. Возьми-ка, братец, этот билетик. Это не так опасно… Он ушел с самым бессмысленным выражением лица, а я позвал третьего рецензента и спросил его: — Глаза хорошие? — Прекрасные. — А уши? — Помилуйте! Я могу расслышать топот лошади за три версты. — Вот это настоящий! — подумал я, удовлетворенный. — Вот что, голубчик… Берите этот билет и отправляйтесь в театр. Я вам приберёг самый лучший. Он взглянул на билет и нерешительно сказал: — Должен вам заметить… — Вы? Мне? Заметить? Этого только недоставало! Кто здесь заведующий? Вы или я? Это я могу вам заметить, а не вы мне. Ступайте! III После окончания театров, около двенадцати часов ночи, моя команда съехалась, и через час я имел уже в своих руках три добросовестных талантливых рецензии. Оригинальность замысла сквозила в каждой из них и придавала всем трем ту своеобразную прелесть, которой не найдешь и днем с огнем в других шаблонных измышлениях рецензентов. Рецензии были таковы: «ФРАНЦУЗСКАЯ БОРЬБА… Сегодняшняя борьба проходила под аккомпанемент духового оркестра, который, к сожалению, нас совсем не удовлетворил. Ремесленность исполнения, отсутствие властности и такта в дирижерской палочке, некоторая сбивчивость деревянных инструментов в групповых местах и упорное преобладание меди — все это показывало абсолютное неумение дирижера справиться со своей задачей… Отсутствие воздушности, неумелая нюансировка, ломаность общей линии, прерываемой нелогичными по смыслу пьесы барабанными ударами, — это не называется серьезным отношением к музыке! Убожество репертуара сквозило в каждой исполняемой вещи… Где прекрасные Шумановские откровения, где Григ, где хотя бы наш Чайковский? Разве это можно назвать репертуаром: „Китаянка“ сменяется „Ой-рой“, а „Ой-ра“ — „Хиоватой“ — и так три эти вещи — до бесконечности. И еще говорят, что серьезная музыка завоевывает себе прочное положение… Ха-ха!» * * * «СИМФОНИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ… Прекрасное помещение, в котором давался отчетный концерт, вполне удовлетворило нас. На эстраде сидела целая уйма музыкантов — я насчитал шестьдесят пять человек. Впрочем, по порядку. Ровно в девять часов вечера на эстраду вышел какой-то человек, раскланялся с публикой и, схватив палочку, стал ею размахивать. Сначала он делал это лениво, еле заметно, а потом разошелся, и палочка сверкала в его руке, как бешеная. Он изгибался, вертел во все стороны свободной рукой, вертел палочку, мотал головой и даже приплясывал. Потом, очевидно, утомился… Палочка снова лениво заколебалась, изогнутая спина выпрямилась, руки поднялись кверху — и он, усталый, положил палочку на пюпитр. Музыканты тогда занялись каждый по своему вкусу: кто натирал канифолью смычок, кто выливал из трубы слюну. Передохнув, снова принялись за прежнее. Начальник размахивал палочкой и плавно, и бешено, и еле заметно, а все не сводили с него глаз, следя внимательно за его движениями. Через некоторое время симфонический концерт был таким путем закончен, и поднялась невообразимая толкотня публики…» * * * «ОПЕРА… Хорошая погода собрала массу спортсменов. Большое число записавшихся певцов делало невозможным угадывание фаворита, и первый заезд или, как здесь говорят — акт, — поэтому прошел особенно оживленно. Состязались в первом заезде: князь Игорь (камзол красный, рукава синие), княгиня Ярославна (камзол серебристый, рукава белые) и Владимир Галицкий (голубое с черным). Первой весьма заметно стала выдвигаться в дуэтах с „Игорем“ „Ярославна“, но на прямой „Игорь“ вырвался, стал ее догонять и, к концу дуэта, оба пришли голова в голову. Приятное впечатление произвело появление настоящей лошади (гнедая кобыла зав. Битягина, от „Васьки“ и „Снежинки“, как нам удалось узнать, за кулисами, на поддоке). Скакал на ней Игорь (камзол красный, рукава синие)…» IV На другое утро, когда эти оригинальные, бойкие рецензии появились в свет, редактор подошел ко мне и сказал: — Можете больше театром не заведовать. — Неужели нехорошо? — Нехорошо?! Вас убить мало за такое распределение рецензентов. Вы послали симфонического рецензента на борьбу! Полуслепой человек вместо музыки должен был писать черт знает о чем!! Вы могли на борьбу послать глухого, потому что в борьбе важен не слух, а зрение… Нет! Вам понадобилось погнать его на симфонию, которую он так же слышал, как тот видел борьбу. Спортивного обозревателя вы погнали в оперу, которую он понимает не лучше конюшенного мальчика!! Ну, чего же вы молчите? — Да как же я мог знать, кто из них куда годен!! — Вы не знали? А я вот знаю, куда и на что вы годны!! О, я это теперь хорошо знаю!! — Куда? — с любопытством спросил я. — Идите в редакционные сторожа!! Вы подобострастны, тупы и исполнительны!! Подавайте сотрудникам чай и подметайте по утрам комнаты!! — Ну, хорошо, — согласился я. * * * Теперь иногда, внося редактору чай на подносе, я с уважением гляжу на этого проницательного человека, вспоминаю свои неудачные шаги в оценке театральных рецензентов и думаю: — Угадать призвание в человеке, направить его на настоящий путь, — что может быть прекраснее этого?.. Не пропустите: • Аркадий Тимофеевич Аверченко. Сердечные дела Филимона Бузыкина (Из сборника «Рассказы для выздоравливающих») • Аркадий Тимофеевич Аверченко. Преступление актрисы Марыськиной (Из сборника «Рассказы для выздоравливающих») • Аркадий Тимофеевич Аверченко. Человек, у которого были идеи (Из сборника «Рассказы для выздоравливающих») • Аркадий Тимофеевич Аверченко. Три визита (Из сборника «Рассказы для выздоравливающих») (рассказ) • Аркадий Тимофеевич Аверченко. Зеркальная душа (Святочный рассказ) (Из сборника «Рассказы для выздоравливающих») Ссылка на эту страницу: |
|
||
©Кроссворд-Кафе 2002-2024 |
dilet@narod.ru |