Заседаем в комитете по устройству благотворительного вечера.

-- Кого же пригласить?

-- Эх, будь здесь Анна Павлова, да согласись она протанцевать, вот это -- действительно был бы номер!

-- Н-да. А кого же из певцов? Господа, не знает ли кто-нибудь из вас кого-нибудь, кто бы согласился?

-- Эх, будь здесь Шаляпин, да согласись он выступить, вот это действ...

-- Позвольте, господа, ближе к делу!

-- Для рекламы нужны громкие имена, нужны знаменитости, которые могут привлечь публику.

-- Я знаю одну барышню, которая, кажется, недурно поет. Может быть, если бы она согласилась...

-- Ладно. Давайте барышню. А как ее фамилия?

-- К сожалению, не знаю. Что-то вроде Федько.

-- Не Федько, а Бумазеева. Так она рисует, а не поет.

-- Не все ли равно, господа, о чем спорить! Нужно скорее намечать исполнителей, а то мы никогда не кончим. Кто, господа, берет на себя пригласить г-жу Бумазееву? Иван Петрович, вам, кажется, принадлежит мысль?

-- Я, собственно говоря... конечно, мог бы, но я не знаю ее адреса.

-- В таком случае, может быть, вы возьмете на себя узнать ее адрес к следующему заседанию? Поймите же, нам необходимо женское сопрано.

-- Я, конечно, мог бы, только она ведь не поет. Она рисует...

-- Ну, урезоньте ее как-нибудь, объясните, что это общественное дело, что долг каждого человека...

-- Разрешите сказать два слова. Что, если пригласить кого-нибудь из французских литераторов? Например, Пьера Лоти. Он, говорят, любит русских.

-- Отлично, я стою за Лоти!

-- Да что вы, господа, ведь он же давно умер.

-- Умер? Ну тогда, действительно, не ладно.

-- Ничего с французами не выйдет, верьте моему опыту. Все хорошие французы по вечерам заняты.

-- Можно кого-нибудь и плохого, не все поймут, или какого-нибудь шансонье...

-- Простите, господа, но мы не должны забывать, что вечер должен носить идейный характер, что он устраивается в пользу нуждающихся.

-- Ну, знаете ли, благотворительные вечера никогда в пользу богатых и не устраиваются, и это не мешает им быть веселыми.

-- Н-не знаю-с. Лично для себя считаю неудобным веселиться, когда люди страдают.

-- Тогда надо было устраивать не бал с концертом, а уж не знаю что. Сечь их всех, что ли.

-- Господа, ближе к делу. У нас мало времени. Раз решено устроить бал, так будем устраивать бал. А что-нибудь печальное, или вообще неприятное, мы можем устроить впоследствии.

-- Э, господа, программа -- это, как говорится, дело девятое, главное -- продавать билеты.

-- Но мы же не можем начать продавать билеты, пока не выяснена программа.

-- В Костроме был один гимназист, который чудесно свистел.

-- Чего-с?

-- Нет, это я так.

-- По-моему, раз нужно начинать с программы, так и начнем с программы. Ну вот, дайте карандаш. Номер первый -- музыка или пение? Кто бы мог сыграть?

-- Кусевицкий мог бы. Он в Америке.

-- Гм, Кусевицкий. Ну, значит, так и запишем, -- номер первый -- Кусевицкий в Аме... то есть, позвольте, как же?..

-- Можно составить хор любителей. Сделать тридцать-сорок хороших репетиций...

-- Да где же вы любителей наберете?

-- Дать публикацию в газетах, набрать голоса, развить, пусть пройдут серьезную школу. Не забудьте, что Патти была уличной певицей.

-- Идея, может быть, и хороша, да времени мало. Ведь на это, пожалуй, лет десять...

-- Ну, что вы! Русский народ так талантлив!

-- А репетиции? Ведь у нас времени всего три недели.

-- Все-то у вас репетиции! Вдохновение нужно, а не репетиции. У нас в России маляры пели без всяких репетиций, а, бывало, заслушаешься.

-- Ну, хорошо. Значит, вы берете на себя организовать к нашему балу хор любителей?

-- Почему же непременно я? Это так просто идея, если хотите, набросок, мазок.

-- А если выпустить кого-нибудь из писателей? Все-таки соль земли русской.

-- Ну, знаем мы эту соль. Сядет и задудит самому себе в ноздри. Тощиша. Только и развлечение для публики, что друг на друга шипеть, чтобы не разговаривали.

-- Ах, вы так рассуждаете? А по-моему -- именно писатели. Напустить на них писателя, чтобы он бичевал с эстрады своим пылающим словом. Вы, мол, пришли сюда для забавы? Хохотать пришли? Веселиться? А подумали ли вы о тех, кому не до веселья? Да хорошенько их, да хорошенько, чтобы завопили не своим голосом.

-- Послушайте, да за что же? Люди пришли, деньги заплатили, сами вы их заманивали, и то, мол, и се, и концерт, и танцы, и джаз-банд, и буфет. За что же обижать-то?

-- Не обижать, а перевоспитывать. После сами поблагодарят.

-- Опять у нас, господа, ни с места. Ну, хорошо, если не литератора, тогда кого же? С чего начинать?

-- Да ведь решили с музыки.

-- Тут я не спорю. Музыка хорошо. Только что-нибудь мрачное. Траурный марш Вагнера из "Гибели богов"... А затем уже весь вечер выдержать. "Сейте разумное, доброе, вечное, сейте, спасибо вам скажет сердечное русский народ". Вот как...

-- Да уж сеяли. Да уж сказал. Чего вам еще?

-- Господа, а не знает ли кто-нибудь хорошего конферансье. Надо же пригласить конферансье.

-- Можно попросить Никиту Балиева, он сейчас в Лондоне.

-- Так у него же там спектакли!

-- Ну что же, -- может на один-то вечер...

-- Покойный Горбунов чудесный был рассказчик.

-- Вы думаете, согласился бы?

-- А насчет помещения сговорились?

-- По-моему, взять Гранд-Опера, да продать все билеты по пятьсот франков, вот это было бы дело.

-- Илья Сергеевич, а ведь ваша жена, кажется, поет. Вот, может быть, согласилась бы выступить?

-- Господь с вами. Никогда в жизни не пела. Ни малейшего голоса.

-- Ну для такой святой цели, может быть, согласилась бы? Что-нибудь небольшое, а?

-- Да я же вам говорю, -- ни слуха, ни голоса.

-- А если так, отрывок из оперы? А? Цель-то уж больно хороша. Вы ей объясните, втолкуйте.

-- Господи, пятый час, я на заседание опоздаю...

-- Неужели пятый? Мне тоже давно пора.

-- Одну минуту, -- нужно же, чтобы секретарь прочел результаты сегодняшнего заседания. Пожалуйста, Александр Иванович. Вкратце.

-- "Решено сделать печальную рекламу и мрачные номера. Пригласить для исполнения Шаляпина из Америки, Анну Павлову (неизвестно где), Кусевицкого тоже из Америки, потом неизвестную девицу и госпожу Бумазееву, потом литератора для огорчения публики, Никиту Балиева (Лондон) и покойного Горбунова". Пока все.

-- Ну, вот, господа, все-таки нечто уже сделано. Время провели недаром. На следующем заседании выясним все окончательно.

-- До свидания.

-- До свидания.

-- А может быть, больше и не стоит собираться, раз дело уже налажено?

КОММЕНТАРИИ

Комитет. Впервые: "Возрождение". -- 1927. -- 6 марта. -- No 642. -- С. 2.

Пьер Лоти (настоящие имя и фамилия Луи Мари Жюльен Вио), 1850--1923) -- французский прозаик и драматург, путешественник, автор экзотических романов "Брак Лоти", "Госпожа Хризантема", "Рамунчо", "Разочарованные".

Кусевицкий С. А. (1874--1951) -- дирижер, контрабасист, композитор, музыкальный деятель; основатель и владелец Российского музыкального издательства (1908). В 1920 г. эмигрировал, в 1921 г. организовал в Париже Симфонические концерты Кусевицкого. В дальнейшем жил в США, в 1924--1949 гг. руководил Бостонским оркестром.

Траурный марш Вагнера из "Гибели богов" -- имеется в виду траурный марш из трагедии "Гибель богов" (впервые поставлена в 1876 г.) -- четвертой части тетралогии немецкого композитора Р. Вагнера (1813--1883) "Кольцо нибелунга".

"Сейте разумное..." -- последние строки из стихотворения Н. А. Некрасова "Сеятелям" (1876).

Балиев Н. Ф. (1876--1938) -- театральный деятель, актер, режиссер. С 1908 г. директор и художественный руководитель театра-кабаре "Летучая мышь". В 1920 г. эмигрировал вместе с труппой "Летучей мыши".

Горбунов И. Ф. (1831--1895/96) -- русский писатель и актер, автор и исполнитель комических и бытовых сценок.